"Юрий Иванович Константинов. Палач и Дева" - читать интересную книгу автора

кожу на лбу в глубокие продольные складки.
- До сих пор я знал всю подноготную тех, кого мы отправляли на костер.
Пытки, страх перед создателями, близость смерти развязывали им языки. Не
могу понять, откуда взялась эта еретичка, которая сама пытается нас
запугать.
Казалось, его святейшество изумляется собственному предположению:
- Может быть, дьявол принял образ женщины...
- Она не дьявол,- сказал я.
Неподвижные зрачки змеи впились в мое лицо:
- Почему?
- Дьявол не стонал бы от пыток. Не плакал бы.
- Но кто же она? Почему не пробует освободить себя, если ей подвластны
могущественные силы? Помоги узнать, палач. Вырви у ведьмы признание, и я
озолочу тебя.
Святой отец накинул капюшон на лысый череп. Впервые он унижался до
просьбы к палачу. Это был недобрый знак. Его святейшество редко делил тайны
с другими. Не выполнить его поручения я не мог. Выполнить - означало
подписать себе приговор. Я подобрал монеты.
- Тебя будут пропускать к ней в любое время суток,- коротким жестом
магистр дал понять, что аудиенция закончена. Я вышел. За спиной громко
заскрипели дверные петли.
Святой отец лжет далеко не всегда. Может случиться, он действительно
бросит горсть золотых - в складки моего савана. Только мертвым золото ни к
чему. Они и так богаче всех. У мертвых есть то, чего никогда не будет у
живых - нетленное величие покоя. Я часто думаю, что безгубый оскал смерти -
не что иное, как насмешка над суетой мирской. Равнодушная насмешка сильного
над слабым, вечного над преходящим.
Уже миновав галерею, услыхал знакомый скрип. Из кельи его святейшества
выскользнуло существо, повадками удивительно напоминающее шакала. Да будет
благословен нерадивый монах, поленившийся смазать ржавые петли. Он помог
мне понять, что святой отец, даже пребывая в великом смущении и
растерянности, необыкновенно предусмотрителен. Я буду шпионить за Девой,
Эрчи будет шпионить за мной.
У подручного палача неплохое будущее, он делает карьеру прямо на
глазах. Интересно, чем вызвана подозрительность его святейшества?
Уж не тем ли действительно, что узница, как ни странно в ее положении,
доверяет больше палачу, а не исповеднику?
Вечером я отправился в старую часть города. Оставив позади лабиринт
узких, заваленных мусором и нечистотами улиц, где теснились убогие лачуги,
разыскал знакомую знахарку. Старуха время от времени оказывала мне мелкие
услуги. Ее не смущало ремесло палача. Она охотно подсобила бы и сатане,
если бы тот раскошелился.
На рассвете следующего дня знахарка принесла сонный порошок. Я бросил
щепотку в вино и, выждав удобный момент, предложил Эрчи выпить за здоровье
его святейшества. Польщенный малый осушил кубок. Вскоре он сладко
посапывал, растянувшись на траве. Перетащив Эрчи в тень, я отправился в
Квадратную башню.
Лицо Девы показалось мне осунувшимся. Похоже, этой ночью она не
смыкала глаз.
-- Ты должна беречь силы,- сказал я, заметив нетронутую еду.- Иначе