"Лев Зиновьевич Копелев. Брехт " - читать интересную книгу автора

рукоплещет. В нескольких местах возникают драки. Свистунов теснят из зала.
Скандалы повторяются на каждом спектакле в Лейпциге, а позднее и в других
городах.
Критика разноречива. Восторженные похвалы, насмешки, брань. Нацисты в
Ольденбурге, где собираются поставить "Махагони", официально требуют
запретить "низкопробное безнравственное зрелище". Но и слева раздаются
критические голоса. Рецензент-коммунист сердито пишет, что в пьесе
идеализируется буржуазное общество, рабочий-лесоруб изображен кутилой. Это
не типично. Курт Тухольский считает Брехта одним из лучших лирических поэтов
Германии, однако резко осуждает "трехгрошовую философию" его драматургии. Он
уверяет, что пьесы Брехта слишком гротескны, слишком отстраняются от
немецкой действительности и автор напоминает ему человека, который "варит
себе суп на огне горящего дома".
Брань и проклятия врагов только смешат Брехта. Чем злее, тем приятнее -
значит, задело. Но когда нападают свои да еще так несправедливо, он злится.
Как переубедить тех, кто всерьез думает, что можно использовать старый
театр, старую музыку и просто заполнить их новыми идеями, повернуть в другую
сторону? Дескать, могут же революционеры использовать трофейные пулеметы и
полевые кухни. Но театр не пулемет, который стреляет в любую сторону, и не
кухня, которая кормит любого. В буржуазном обществе театр выполняет вполне
определенную функцию - одурманивает, гипнотизирует, отвлекает от реальной
жизни. Драматурги и музыканты, мечтающие о революции, ничего не могут
сделать в театре, пока он таков, каким стал, выполняя эту функцию. Сегодня
искусство - товар. Существующие театры могут производить лишь такие товары,
на которые они рассчитаны. На машине, предназначенной для штампования колес,
нельзя изготовлять сигары. Нужна другая машина.
Опера - искусство абсурда. Люди поют, вместо того чтобы говорить, даже
умирающие распевают. Бессмысленные поступки, нелепые соотношения должны
восприниматься, как нечто обыкновенное. Нормализации абсурда служит сладкая,
кондитерская музыка. Это и есть задача буржуазного театра.
"Махагони" - опера против опер. Она провоцирует зрителя, раздражает, и
смешит, и заставляет думать. Это издевательская пародия, опера и вместе с
тем отрицание оперы.
Старый театр называют драматическим, новый будет эпическим. Еще Гёте,
Шиллер, Гегель и их ученики ломали себе головы над тем, как различать
драматическое и эпическое искусство. В те поры строго различали сословия,
титулы, ранги. Так же и в искусстве: высокое и низкое, трагедия, драма,
комедия. Революция уравнивает граждан. Революционное искусство уравнивает
все жанры. До того, как искусство стало товаром, у древних греков и в
средневековых мистериях театр был эпичен. Шиллер говорил: драма предполагает
активное действие и пассивного зрителя - он смотрит, а пьеса идет. Эпос,
наоборот, предполагает активного слушателя или читателя. Брехт говорит:
нужен театр активных зрителей. Таких, которые думают для того, чтобы
действовать.
Старый театр только драматичен, только зримое действие. Эпический театр
показывает, повествует. Старый театр усыпляет зрителя, заставляет его
"сопереживать" события на сцене, возбуждает эмоции. Новый театр учит зрителя
наблюдать и вызывает мысли, способные стать действиями, заставляет думать,
решать. В старом герой неизменен. В новом исследуется человек, изменяющийся
сам и живущий в мире, который необходимо изменять. В старом зрителя