"Лев Зиновьевич Копелев. Брехт " - читать интересную книгу автора

маленького зверька. Потом из этой жизни - и в постоянной неотрывной связи с
нею - вырастают разум, сознание, радость восприятия мира, радость песни и
любви. Так во всем, так и в обществе. Вначале бытие земли и огня, воды и
хлеба, камня и металлов; вначале дело тружеников - охотников, камнетесов,
пахарей, пастухов, дело рабочих рук и покорных им станков, пара,
электричества. А потом уже сознание пророков и певцов, философов,
священников, депутатов, газетчиков и мысли его друзей, врагов и его
собственные.
Сознание из бытия. Но не как дым из очага, бесследно улетающий в небо,
а как дерево, которое растет из многослойной почвы и вместе с тем создает
эту почву, разрыхляет ее корнями, унавоживает опадающей листвой, затеняет от
жаркого солнца, оплодотворяет семенами.
Марксизм - наука ожизни человека в обществе. Прошлое и настоящее
общества познаются для будущего. Это наука о мире, возникшая из
необходимости изменять мир и ставшая наукой о средствах изменений - наукой
революций. Поэтому для него марксизм насущен, как хлеб, как сама жизнь.
Марксизм впервые объясняет ему причины и смысл всего происходящего в мире, в
стране и в нем самом, позволяет понять, почему и зачем он пишет стихи,
сочиняет и ставит пьесы.
И тогда слепые, взбаламученные стихии слова покоряются ясному зрячему
разуму, но не утрачивают первозданной жизненной силы. И тогда его задор,
неизбытая мальчишеская потребность в состязанье, в драке обретают смысл и
цель. Все для того, чтобы изменить мир, дать хлеб голодным, освободить
порабощенных, поднять униженных и унизить высокомерных.
В детстве он полюбил библию - рассказы о патриархах, царях, героях и
пророках, говоривших и споривших с самим богом. Увлекательные события,
могучие люди описаны простыми и величавыми, яростными и ликующими словами.
Давно уже забыта детская вера в бородатого бога, строгого, но доброго,
вспыльчивого, но отходчивого, как отец директор Брехт. Давно забыты мечты о
рае, похожем на летнее кафе в городском саду с мороженым, взбитыми сливками
и белокурыми ангелами в белых кружевных передниках. Забыт и ужас перед адом,
сумрачным, душным и смрадным. Все это забыто, но и теперь голоса библии
волнуют по-настоящему, волнуют суровым пафосом, напором страстей,
неистовством гнева и неистовством радости. Уже будучи убежденным марксистом
в 1927 году, отвечая на вопрос журнала "Die Dame", какая именно книга
произвела на него самое сильное и длительное впечатление, Брехт написал
коротко: "Вы будете смеяться - библия".
Библия для него остается поэзией - поэтическим воплощением разнородных
сил жизни. И в книгах учителей революции он находит библейскую мощь
пророчеств и библейский пафос истового служения. Вера в коммунизм, в
необходимость и спасительность пролетарской революции овладевает им сильней,
чем некогда вера в бога, сильней потому, что это уже не только вера, но еще
и знание, убежденность, разумный расчет исторических сил. И эта новая вера
становится у него поэзией.

***

Тревожное напряжение в стране продолжает нарастать. Безработные стали
как бы новым сословием. Огромные очереди на биржах труда - необходимая часть
городского пейзажа. Их рисуют школьники, о них сочиняют куплеты артисты