"Лев Зиновьевич Копелев. Брехт " - читать интересную книгу автора

назад и будет через тысячу лет. Ей нет ни конца, ни начала. Живет голубь,
лениво взлетевший над чердачным окном, живет облако - белое, утреннее,
неподвижно повисшее в зените, живет город несчетными жизнями.

Сегодня в той ночи, где я тебя люблю,
беззвучно на небе белеют тучи,
в сухом бурьяне вздрагивает ветер,
и воды закипают с кручи.
Год за годом рушатся
пена и вода,
а на небе вдосталь
тучек, как всегда.
Будут тучи белые еще видны,
поздней, в те одинокие года,
и будет ветер вздрагивать в траве,
и будет рушиться с камней вода
<Перевод Б. Слуцкого.>.

Слова приходят к нему с бесшумными всплесками воспоминаний и гулом
оттуда, из-за крыш. Слова еще неслышные уже существуют. Они, как биение
сердца, как пульс, внезапно становятся внятны, когда прислушаешься, когда
нарочно захочешь уловить. Они возникают из всего, что слышится, видится,
осязается, помнится. Одни легкие, пустые, как пузырьки в кипятке, всплывают
и пропадают, другие остаются, живут...
Стих должен удержать слово в этой живой определенности его
возникновения и вырастания, удержать его смысл и звук. Безбрежное наводнение
слов расплывается мутным болотом. В берегах стиха их течение становится
светлым. Потоки слов бывают бурными, стремительными или плавными, тихими,
извилистыми или ровными. Они бесконечно разнообразны.
Песня прочнее стихов закрепляет слово. В ней строже мелодия, отчетливей
лад. Голоса города, зримую тишину зелени, внятные очертания людей и
предметов, радость восприятия бесконечной жизни и отчаяние оттого, что она
почти невыразима, все закрепляет слово песни.
Брехт часто сам сочиняет мелодии. Иногда стихи рождаются вместе с
мелодией, вырастают из нее. Из привязчивой песенки, переиначенной шутя либо
случайно: в лад шагу, ритмам трамвайных колес или порывам ветра, шумящего за
окном. Из воспоминаний о церковных хорах и уличных певцах. Он бренчит на
гитаре, и слова прилетают, как отголоски гудящих, жужжащих струн.
Но когда с ним заговаривают о музыке, он отвечает так, что иные только
сердито машут руками или презрительно отворачиваются: "нелепые вкусы". Он не
терпит скрипок и не любит симфоний Бетховена. Правда, любит Баха и Моцарта.
Наивный и могучий Бах с богом разговаривает, как с толковым, строгим, но
добрым капельмейстером. В его органных и фортепьянных пьесах слышны еще
отзвуки человеческих голосов, молитвы, споры, песни. Бах чистосердечно
радуется гармонии, умно и прилежно ее ищет. А Моцарт захватывает веселой
жизненной силой. Он и в грусти и в горе неомрачимо светел. Слушая его,
видишь зеленый лес, цветущие луга, облака в синеве, ручьи и реки.
Но и ради хорошей музыки Брехт не пойдет в обычный концерт. Потому что
там все фальшь: господа во фраках сосредоточенно пилят - от скрипок у него
начинают мучительно болеть зубы, а другие фрачники в зале старательно делают