"Лев Зиновьевич Копелев. Брехт " - читать интересную книгу автора

- Прочтите, и если вы после этого все еще будете думать, что ваша пьеса
нужна обществу, что поставить или опубликовать ее полезно, тогда приносите
опять. Если же вы убедитесь, что это не так, напишите по-другому или другую
пьесу.
Брехт, Вайль и Гауптман снова работают втроем и снова над музыкальной
пьесой. Сюжет и некоторые характеры напоминают о прошлогодней опере.
Элизабет Гауптман перевела английский детективный рассказ. Из него возникла
пьеса "Хэппи энд" <"Счастливый конец".>. Ставит все тот же театр "У
Шиффбауэрдамм", и премьера назначена на тот же счастливый день - 31 августа,
ровно год спустя после триумфальной премьеры "Трехгрошовой оперы".
...Гангстер Билль - он же владелец трактира - влюбляется в девицу -
офицера "Армии спасения". После злоключений, испытанных влюбленными, бандиты
объединяются с "Армией спасения" и совместно учреждают банк.
Музыка Курта Вайля, художник - Каспар Неер, играют замечательные
артисты Елена Вайгель, Карола Неер, Курт Герров, Петер Лорре. Опять зонги
Брехта - Вайля переносятся из театра на улицы.
Но пьеса почти не имеет успеха. Никакого сравнения с тем, что было в
предшествующем году. Даже самые доброжелательные рецензенты пишут о неудаче.
Почему те же самые слагаемые, те же поэтические и музыкальные средства,
те же мысли и настроения, которые в "Трехгрошовой опере" привели к
торжеству, теперь бессильны, остаются без отклика? Чего же недостает? В
математике сумма не меняется от изменения порядка слагаемых. А в искусстве?
Кто это сказал, что в искусстве вообще недостаточно слагаемых, нужна еще
неисчислимая и неизмеримая "живая душа"? Нет, не мистическая, а та, что есть
и на обычной кухне. Бывает ведь так: повар умелый, продукты отличные, дрова
сухие, рецепт по книге, а суп не съедобен. Какая же тут мистика? "Живая
душа" может быть в соли или в перце, в лишней минуте кипения либо в особом
порядке слагаемых. Или все-таки в том неуловимом и неизъяснимом состоянии,
которое называют вдохновением? Брехт не терпит высоких слов: "творчество" и
"вдохновение". Он убежден, что искусство - это разумное упорство, работа,
воля, знание, умение, опыт. Но вот у него все это есть, а новая пьеса не
получилась.

***

В начале осени 1929 года вгазетах, проповедях, парламентских речах и
застольных спорах, как обычно, время от времени звучат слова о "подземных
толчках", о "сгущающейся атмосфере предгрозья". Их продолжают повторять еще
по инерции и в последние недели октября. Паника на нью-йоркской бирже
возникает не впервые. Но эта оказалась необычайно длительной и всеобщей.
Целую неделю падают акции - все, которые только котируются. Воскресный
перерыв - биржевики отдыхали и молились - принес лишь некоторое замедление.
Вскоре паника перебрасывается в Европу - лихорадку, сотрясающую биржи,
чувствуют и те люди, которые никогда не покупали и не продавали акций, не
подписывали чеков, не читали биржевых сводок. Закрываются фабрики, глохнут
домны, банки и торговые фирмы увольняют служащих, с аукционов распродается
имущество разоренных коммерсантов. Газеты ежедневно сообщают о новых
самоубийствах. Голодающие безработные топятся, душат себя газом, вешаются,
бросаются под поезда. Обанкротившиеся дельцы стреляются, травятся дорогими
ядами, гонят свои автомобили в горные пропасти. Смерть, так же как жизнь,