"Лев Зиновьевич Копелев. Брехт " - читать интересную книгу автора

зависит от имущественного и общественного положения.
Некоторые газеты пытаются успокаивать, пишут о "временной депрессии", о
"перебоях в товарообороте и биржевых операциях".
Бесстрастные телеграммы сообщают, что в Канаде сжигают пшеницу -
слишком низки цены. На той же газетной странице заметки о самоубийствах от
голода. Американские фермеры на севере выливают молоко в канавы, чтоб не
продавать за бесценок, а в южных штатах негритянские дети умирают от
истощения. Остроумный рационализатор в Бразилии предложил новую конструкцию
паровозной топки, с тем чтоб вместо угля сжигать кофейные зерна. Закрываются
текстильные фабрики, уволены тысячи ткачей, прядильщиков, а десятки
миллионов бедняков встречают зиму в отрепьях.
Теперь любая газета может служить приложением к "Коммунистическому
манифесту". Достаточно просто внимательно читать и сопоставлять сообщения,
сводки. Дикий хаос враждебен людям, враждебен вещам. Нищета от изобилия,
бессилие от избытка сил. Замечательные достижения науки и техники, плоды
человеческой мысли обращаются против самих себя, против своих творцов.
Уродливо миллионократно преувеличена сказка о незадачливом
ученике-волшебнике, который, превратив метлу в прилежного водоноса, не может
остановить его, учиняющего потоп.
А в то же самое время в России создан государственный план на пять лет.
Там нет биржевиков, банкиров, фабрикантов, там работают все и на всех.
Поэтому там строят, когда здесь разрушают. Там не хватает рабочих рук, когда
здесь растет безработица. Там десятки новых заводов, новые шахты, новые
железные дороги. В деревнях крестьяне объединяются в кооперативы. Они не
выливают молоко в канавы, не топят пшеницу в море. Им нужны машины, одежда,
книги. Правые и некоторые социал-демократические газеты пишут, что в России
деспотическая диктатура меньшинства, что коммунисты насильственно вводят
индустриализацию, насильственно кооперируют крестьян, отнимают их личное
имущество. Но даже враги Советов признают, что они много строят. Хотя им не
хватает хлеба, машин, одежды, обуви, не хватает специалистов и даже
чернорабочих, они строят все больше, все быстрее. А на Западе, наоборот,
всего в избытке - и товаров и людей, но здесь разрушают, закрывают,
сокращают.
Можно ли сомневаться в том, у кого преимущество?
Ведь все, что происходит, началось не случайно, а предсказано десятки
лет тому назад. Маркс и Энгельс открыли законы истории, сулящие неизбежность
крушения капитализма. И сейчас эти законы беспощадно подтверждаются
катастрофическим всемирным кризисом. Маркс, и Энгельс, и Ленин учили, что
только социалистическая революция позволит создать разумное, справедливое
общество. И теперь их учение подтверждается на просторах огромной страны
трудом народа, живущего без капиталистов.
Радостна игра с неподатливым словом. Это радость внезапного сближения,
сшибания слов, рождающих образ, вспыхивающих живой мыслью. Это радость
открытия неожиданных поворотов и перелетов мыслей на стыках света и тени,
печали и смеха. Но это ведь только его радость - его и немногих друзей.
В "Романском кафе" - новом излюбленном приюте берлинских литераторов,
артистов и художников - беспечные, сытые люди пьют французский коньяк и
турецкий кофе, курят гаванские сигары, рассуждают о заумных стихах, о
театральных экспериментах, спорят о различиях между московскими футуристами
и парижскими сюрреалистами. Потом уходят, спешат на свидания, на репетиции,