"Лев Копелев. И сотворил себе кумира..." - читать интересную книгу автора

Командир был молодой, в длинной серой шинели, обтянутый портупеями. А
красноармеец - в куртке и папахе. Оба звенели шпорами, скрипели ремнями, у
них были длинные сабли. Мама усадила их к столу, налила борща. Отец угощал
их папиросами. Нас с братом выгнали в детскую. Но я все же вернулся
потихоньку; таращился на храбрецов, только что победивших такую мощную,
такую нарядную польскую армию, и старался услышать, что они говорят.
Мама потом часто повторяла: "Вот что значит равенство, офицер и солдат
сидят за одним столом. Этот красный офицер - вполне интеллигентный человек.
Сын врача, кончил гимназию. Солдат, конечно, из простых, но смотрит на него
и уже тоже умеет вилку держать, говорит "пожалуйста", "спасибо". Только
чавкает еще..."
Молодой командир несколько раз повторял: "Мы армия Буденного... наша
армия Буденного". Он произносил это очень выразительно и горделиво. И так же
произносил - "Товарищ Ленин [32] призвал... товарищ Троцкий приказал..."
Я не удержался и спросил: "А вы Ленина и Троцкого видели?" Он улыбнулся
и сказал: "Да, видел."
Что он еще говорил, я не помню, то ли потому, что меня сразу ущипнула
мама, а Елена Францевна потащила в детскую, то ли потому, что в последующие
годы столько насочинял об этой беседе с буденновцами, что и сам уже не могу
отобрать скудные волоконца правды из того, что застряло в памяти.
Через несколько дней был митинг на площади у бронзового Богдана
Хмельницкого. В толпу я пробраться не мог, тщетно пытался вскарабкаться на
ограду. Но потом рассказывал, что сидел на хвосте Богданова коня. Там
действительно клубилась кучка мальчишек, которым я смертельно завидовал. На
площади было много красноармейцев, стояли строем конные части. Больше всего
было обычных людей, которых ежедневно встречаешь на улице. Впервые я увидел
так много красных флагов. На трибуне или на грузовике виднелись несколько
человек в шинелях и темных пальто. Один из них взмахнул шапкой и громко
закричал: "Гра-аждане Ки-иева!"
В толпе кто-то сказал: "Это Троцкий." Одни ему возражали, другие
поддакивали или шикали: "Дайте послушать." Оратора я не разглядел, что он
говорил - не слышал. В толпе доказывали: "В черной кожаной пальте, в очках,
значит - Троцкий..."
Потом я часто рассказывал, как слушал Троцкого с Богданова коня и
вполне правдоподобно объяснял, что от сильного волнения и по ребячьей
глупости, еще и девяти лет не было, - не запомнил его слов.[33]


Глава втораяПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ И ПЕРВАЯ ИДЕОЛОГИЯ

Чем глубже проникают наши воспоминания, тем свободнее становится то
пространство, куда устремлены все наши надежды - будущее.
Криста Вольф


1.

В 1920 году от нас ушла Елена Францевна. Потом за три года сменились
еще несколько немецких бонн - Шарлотта Карловна - высокая, пучеглазая, с
толстыми влажными губами; Вилярзия Александровна - очень старая, творожно