"Лев Копелев. И сотворил себе кумира..." - читать интересную книгу автора

мира сего. Но, конечно, добренькая, чего бы ей не быть добренькой...
В такие минуты я ненавидел мать и кричал со злостью:
- Лидия Лазаревна самый лучший человек в мире, самый умный, самый
добрый!
- Так ты ее любишь больше, чем мать, да? Больше, чем родную мать,
которая тебе жизнь отдает? Чтоб я лучше подохла, как собака, до того, как
услышала это... Малохольную курсистку, слезливую квочку он любит больше, чем
родную мать... Вот так и живи для детей, отдавай им всю свою кровь, все
здоровье... Вы похороните меня, тогда поймете...
Входя в раж, мама громко плакала, била себя в грудь и по голове, рвала
волосы, кричала уж вовсе нечленораздельно. Потом постепенно затихала, пила
валерьянку, причитала:
- Никто вас так не любит, как мать, никто, никогда... [45]
Но в другой раз, другим, или тем же самым собеседникам, она говорила то
умильно, то саркастически, в зависимости от настроения:
- У нашего старшего сына такая прекрасная учительница, что он ее любит
больше отца и матери... Ну что ж, понятно, она светлая личность. Народница!
Бестужевка. Бессеребренница... Правда, немножко "того"; знаете, - одни
книжки, брошюрки, стишки. В общем, неземные идеалы... Конечно, благородный
человек, настоящая интеллигентка. Таких можно почитать, преклоняться. Но
чтобы жить так же, - нет, упаси Боже. Ни себе, ни людям. Одни воздушные
замки и глаза испорченные. Вы б видели, как она читает!
Мама очень похоже и очень смешно показывала, как близорукая Лидия
Лазаревна тычется носом в книгу и растроганно сморкается.


2.

Весной 22-го года я стал скаутом - "волчонком". КВОС - Киевский Второй
Отряд Скаутов - гордо называли: "волчий". Волчатами командовала бледная,
высокая, коротко остриженная девочка, Аня. Она рассказывала нам про Баден
Пауля4 учила гимнастике со скаутским посохом; обещала научить разжигать
костры и ставить палатки. Она требовала, чтобы волчата, носившие голубые
галстуки, завязывали на них узлы после каждого доброго дела, - например,
помог слепому перейти дорогу, заступился за малыша, которого били более
сильные пацаны, догнал прохожего, уронившего сверток.
Она же пела "Покс, токе, свенсен-прима, что вы задаетесь, мы побили вас
вчера, вы не признаетесь". Покс и Токе были первый и третий отряды.
"Свенсен-прима" - отряд при частной школе Свенсена, тогда еще такие школы
существовали.
Легенды о великих битвах между отрядами скаутов я не раз слышал, сам
пересказывал и сочинял, но ни одной такой битвы не видел. Помню только
перебранки и несколько мелких драк во дворе Софийского собора, в скверах, на
Владимирской горке и в Ботаническом саду.[46] Но эти драки бывали уже и
политическими. Поксовцев считали почему-то "белыми", кричали им, что они за
царя Николашку и за панов, которые в Черном море купаются. У Свенсена были
маменькины сынки и маккабисты, - то есть, сионистские скауты, которым
кричали "тикайте в Палестину!", а в Токсе, якобы, преобладали "желто-синие"
петлюровцы, которые нарочно хотели только "балакать". Зато у нас в Квосе
были самые настоящие скауты, они защищали бедных и слабых и не возражали