"Лев Копелев. И сотворил себе кумира..." - читать интересную книгу автора

неуклюж.
Школу я невзлюбил сразу и, когда заболел корью, обрадовался этому, как
избавлению. Блаженствовал в полутемной комнате - как полагалось тогда при
кори - и, впервые сам сочинив стихотворение, прослезился. Стихи назывались
"Молот" и начинались: "тяжки, грозны удары млата, но не железо так он бьет,
он рушит все дворцы, палаты, дробит стекло, булат кует."
Я скрывал эти стихи от мамы, чтоб не хвасталась, но, разумеется,
прочитал их Лидии Лазаревне, которая отнеслась к ним [48] серьезно,
одобряла; осторожно заметила, что не нужно повторять строки из чужих, даже
пушкинских стихов, что я теперь должен больше читать именно поэтические
произведения, надо искать свои слова. Конечно, в молодости многие пишут
стихи, но, может быть, у тебя и впрямь божья искра...
Став школьником, я продолжал ходить к Лидии Лазаревне; она не
притворялась, когда говорила, что рада меня видеть, в ее книжном шкафу
всегда можно было найти еще нечитаную книгу - не Жюль Верна, Буссенара или
Нат Пинкертона, которых я добывал у других ребят, - а романы Амфитеатрова
"Шестидесятники" и "Семидесятники", роман о народовольцах Бржозовского
"Зарево", воспоминания Кропоткина, Степняка-Кравчинского, Веры Фигнер,
журналы "Былое", "Каторга и ссылка", "Природа и люди" и переводные книги -
Шпильгагена, Джека Лондона, О.Генри, Элтона Синклера...
Когда я рассказывал Лидии Лазаревне о школе, о том, что хорошие скауты
перешли к юкам, которые вскоре стали называться юными спартаковцами, а потом
и пионерами-ленинцами, ей все это было по-настоящему интересно и важно.
От родителей мне приходилось скрывать свою политическую деятельность.
Мама зло насмешничала и проклинала босяков, которые натравливают детей на
родителей. Отец грозил: "Увижу с красной тряпкой - выпорю, сидеть не
сможешь. Запру дома, в школу не пущу."
А Лидия Лазаревна слушала очень заинтересованно.
- Это очень хорошо, что у вас товарищество, что хотите делать добро,
помогать людям... Коммунизм - прекрасный идеал. Первым коммунистом был
Христос. Все лучшие люди мечтали о равенстве, братстве, справедливости -
Бакунин, Кропоткин, народовольцы... Но очень важно, чтобы идея была чистой и
чтоб осуществлять ее с чистым сердцем и чистыми руками... В Библии есть
такие слова - не человек для субботы, а суббота для человека. И коммунизм
должен быть для человека, а не наоборот...
Иногда я приставал к ней с расспросами, хотел знать, что именно она
думает о Ленине и Троцком, о Советской власти. Лидия Лазаревна отвечала
сбивчиво, краснела пятнами. Она не умела говорить неправды, но, видимо,
боялась внушить мне такие мысли, которые стали бы для меня опасными.
- Ленин очень умный. Даже гениальный.[49] И, конечно, настоящий
революционер... Он из хорошей семьи. Его старший брат был народовольцем,
героем, - так же, как Желябов, выручал товарищей. Ленин пошел за братом. Он,
конечно, любит народ. Хочет добра. Но, видишь ли, он слишком нетерпеливый и
нетерпимый. И поэтому допускал жестокости. Ну, так же, как Робеспьер, как
Марат. И потом он - материалист. Не лично, нет, лично, он, конечно,
идеалист. Это все говорят: он бескорыстен, скромен. Но по убеждениям он -
материалист, то есть не верит в силу идеалов. Это у него от Маркса. Тот тоже
был, конечно, гениальным и лично благородным. Но признавал только
материальные силы - капитал, товар, фабрики, деньги. Вот и Ленин так же
думает, что главное - это захватить материальные силы, захватить власть. А