"Лев Копелев. И сотворил себе кумира..." - читать интересную книгу автора

все остальное - потом. Потому ради революции хороши любые средства. А что
получилось? Все голодные против всех сытых; рабочие и крестьяне против всех
имущих, против интеллигенции... Грабь награбленное. Но ведь Пушкин и Толстой
были помещиками, и Тургенев. Я знала многих дворян и купцов и фабрикантов,
которые помогали революции: Софья Перовская - дочь генерала. А сами
большевики? И Ленин - дворянин, и Луначарский, и Чичерин, и Коллонтай. Но
считается, что это - исключения, и нужна беспощадная классовая борьба. А
всякая беспощадная борьба делает людей безжалостными, жестокими,
несправедливыми. И тогда не может быть никакого равенства, не может быть
братства, не может быть свободы. Об этом писали Короленко, Толстой, Куприн,
Горький - все лучшие писатели. И в других странах тоже. Обязательно прочти
Диккенса "Повесть о двух городах" и Гюго "Девяносто третий год"... Ленин,
конечно, гений и лично добрый человек, а Троцкий - холодный, жестокий,
честолюбец. Конечно, он тоже выдающаяся личность - полководец, оратор... И
тоже был революционером. Но он хуже Ленина. Он думает больше о политических
доктринах, чем о народе; о государстве, об армии - а не о народном благе...
Почти так же рассуждали мои родители, их приятели, знакомые, когда
говорили о политике.
- Ленин все-таки гений. Лично порядочный человек, но одержимый... Ему
коммунистические эксперименты, а народу страдания... Нет, не говорите, Ленин
большой государственный ум... Это он ввел свободную торговлю. И крестьянам
теперь куда легче... Деревня теперь, как сыр в масле... Не дай Бог,[50] если
придет Троцкий. Опять будет террор, начнется война с Антантой... - Троцкому,
видите ли, срочно нужна мировая революция. Он вызовет такой антисемитизм,
какого раньше и не бывало...
В отряде мы пели: "Красная армия, смело вперед, нас товарищ Троцкий в
бой ведет", - и еще: "Ленин и Троцкий и Луначарский - они основали союз
пролетарский".
А на откосах Владимирской горки и Царского сада беспризорники хриплыми
голосами выкрикивали частушки: "Шо я вижу, шо я слышу, Ленин с Троцким влез
на крышу. И кричат всему народу: подавайте нам свободу!"
Нашу квартиру опять уплотнили. В комнате, где раньше жил рыжий чекист,
поселились две сестры-рабфаковки. Потом к ним приехал еще и брат, школьник.
Старшая была красивая и неразговорчивая. Младшая - медно-рыжая, круглолицая,
веснушчатая, в красной косынке, часто пела громко и картаво: "Мы комсомол,
страны рабочей гордость... родных полей надежда и оплот, и знает весь наш
трудовой народ, что проявить свою сумеем твердость." Песня была
заунывно-романсовой, надсадно гортанной. Но мне она казалась воинственной и
пророческой. "Мы идем на смену старым, утомившимся борцам, мировым зажечь
пожаром пролетарские сердца..."
Сестры повесили в комнате портреты Ленина, Троцкого, Крупской,
Коллонтай. Однажды я сказал, что я за Ленина, но против Троцкого. Младшая
сестра щелкнула меня больно по лбу и сказала: "Сопляк, что ты понимаешь: Лев
Давыдович самый лучший друг, товарищ и помощник Ильича, он самый лучший
ленинец." Я обиделся и стал кричать про жестокость и про честолюбие. Тогда
брат и сестра просто вытолкали меня за дверь.
С братом мы расквитались потом, когда он остался один. Он был старше и
сильнее меня, но я позвал на помощь Сережу; вдвоем мы свалили его и
затолкали под кровать, требуя, чтобы он кричал: "Долой Троцкого!" Он пыхтел,
барахтался, но кричать не хотел. А мы не пошли дальше легких тумаков -