"Лев Копелев. И сотворил себе кумира..." - читать интересную книгу автора

юность. Тогда еще не были утрачены многие старые надежды, истлели еще не все
новые иллюзии; и голоса немногих проницательных современников были почти не
слышны в грохоте битв и погромов, в рокотании тревожных, боевых и победных
фанфар, в разноголосом галдеже мятежных и ликующих толп...
Запрягайте кони, кони вороныи, Догоняйте лита мои, лита молодыи.[9]
Мальчишкой, слушая эту песню, я иногда плакал. А с тех пор, как все
отчетливей сознаю, что старею, она и печалит и радует. Не запрячь коней. Не
догнать лет. Но, если память о молодости еще влечет, еще забирает за живое,
значит, живу.
Иногда все же хочется повторить извечно повторяющееся: "Да, были люди в
наше время, не то, что нынешнее племя." Я стараюсь избегать старческой
аберрации восприятия жизни. Впрочем, всем возрастам свойствен генерационизм,
то есть склонность пристрастно выделять свое поколение, его историческую
роль, его добродетели или страдания. Но я внятно чувствую: одряхлели не
только мои ровесники, но и век. Холодны его закатные тени.
И суть не в том, что новое "племя младое, незнакомое" по-иному глядит
на сегодняшний мир, и не в том, что полвека назад мы совсем иначе видели
тогдашний мир. Такие различия естественны.
Но вот мы смотрим на людей, впервые ступающих на Луну, читаем, слушаем
о космических полетах, о пересадках сердца, о думающих машинах... И все мы -
и молодые и старые - осознаем и ощущаем эти чудеса по-иному, чем некогда
люди разных поколений воспринимали полеты Амундсена, Линдберга, Чкалова,
Громова, рябое мелькание первых киножурналов, шипение и свист первых
радиоприемников, рассказы о конвейерах, об автоматах... Изумление старших,
их восторги и страхи, наивные сомнения или дерзкие фантазии заражали или
вызывали на споры молодых.
А теперь, хотя мы и не старее, чем тогда были наши деды и родители, но
куда более спокойно - даже вовсе равнодушно - воспринимаем несоизмеримо
более чудесные чудеса, скорее забываем о них.
Немецкая писательница послевоенного поколения рассказывала в личном
письме 12 ноября 1969 года.
"Чудо высадки на Луне я пережила в деревянном доме, в Австрии, в
горах... Мы все таращились на экран, потом некоторые сидели всю ночь, однако
я не испытала особого сердцебиения. И вспомнила: моя мать девочкой шла
однажды из школы и на дороге встретила красный автомобиль, в котором сидели
некие очкастые фигуры в диковинных одеждах. Она решила, что едет сам дьявол
и с [10] криком побежала через поле. А Луна, как мне кажется, была нами
воспринята и усвоена еще до высадки. Сидеть всю ночь нужно было для шику. Я
говорила с некоторыми из тех, кто не мог обойтись без этого. Нет, настоящим
(т.е. личным) событием это для них не было. Просто так. Из честолюбия."
В марте 1977 года я вспомнил об этом письме, потому что мы с женой не
могли припомнить, когда же была первая высадка на Луну: в 1972 или в 1973
году. А наши молодые друзья, которые уверяли, что я несправедливо принижаю
наше время, говорили: высадка была в 1970 году... Несомненно, многие люди
тверже помнят даты недавних великих событий, имена современных героев.
(Стыдно признаться, но из имен американских астронавтов я уже могу назвать
только Армстронга.) Однако никто из всех молодых людей, которых я спрашивал,
не помнил своих первых встреч с телевизором, с самолетом. Для них это
повседневный быт. А я никогда не мог забыть, как в первый раз пошел в
синематограф, как там пахло, как сиял экран. Прекрасное чудо! Годы спустя