"Лев Копелев. И сотворил себе кумира..." - читать интересную книгу автора

Костюшко, Домбровского и повстанцев прошлого века. Заражаясь волнением моих
друзей, я с ними пел "С дымом пожарув..." и "Еще Польска не згинела". Тогда
я был уверен, что Домбровский, о котором говорится в припеве их гимна, это
тот же бесстрашный и благородный генерал Парижской Коммуны, о котором писал
Либкнехт. Там я навсегда излечился от неприязни к полякам, которую раньше
внушали мне Загоскин, Гоголь, воспоминания о польских войсках в Киеве и
недобрые шутки иных взрослых. Кроме того, я научился плавать "на вымашку",
играть в крокет, узнал много существенно важного о диких утках, о том, как
делают сахар, какие бывают калибры охотничьих ружей и как набивают
патроны...
Полюбив Польшу и поляков, я не изменил Германии и немцам. На Рождество
мы несколько дней прожили у Майеров, и я опять влюбился в Лили и
окончательно решил, что женюсь все же на ней. Хотя не мог забыть Ядзю. А в
школе на соседней парте сидела Софа; она еще носила большие банты и короткие
платья, из-под которых виднелись кружевные панталончики и цветные подвязки.
Но у нее были уже выпуклые груди, и мальчишки на переменках норовили "жать
масло" прежде всего из Софы.
Германию я любил уже по-новому - не за королей и полководцев. Я
прочитал книгу Алтаева "Под знаменем башмака".7 А в газетах писали о
баррикадных боях в Гамбурге. В клубе юков были брошюрки о Марксе, Энгельсе,
Либкнехте и Розе Люксембург. И мое детское германофильство легко сплавлялось
с тем живым человеколюбием, которым дышали уроки Лидии Лазаревны, повести
Короленко "В дурном обществе", "Сон Макара", "Без языка",[58] рассказ
Куприна "Гамбринус", "Итальянские сказки" Горького, скаутские и юковские
наставления.
Ребячески наивный, но неподдельный интернационализм питали разные силы.
И одной из самых существенных был Бог.[59]


Глава третьяПОТЕРЯ БОГА

I не лишилось вже нiчого... Hi Бога, навiть нi пiв-Бога.
Тарас Шевченко


1.

До шести лет я верил в православного Бога няни Полины Максимовны. Потом
еще четыре года верил в лютеранского Бога, в того евангельского Христа,
которого чтили Елена Францевна и ее преемницы. Но мне так и не пришлось
поверить в еврейского Бога дедушки и бабушки.
Впрочем, по-настоящему набожной была только бабушка, - мать отца. У нее
в квартире хранились отдельно мясная и молочная посуда, соблюдался особый
ритуал уборки. По пятницам она молилась над свечами. Приходя к нам, она
ничего не ела.
- У вас же всэ трэф... Вы й свиню йистэ. Вся посуда не чиста,
перемишана...
Она соглашалась только пить чай с тем вареньем, которое сама раньше
подарила. Сахар она тоже почему-то считала нечистым.
Но дед, когда приходил к нам без нее, спокойно ел ветчину и любую снедь