"Лев Копелев. У Гааза нет отказа..." - читать интересную книгу автора

поколений.
Гааз писал: "В российском народе есть перед всеми другими качествами
блистательная добродетель милосердия, готовность и привычка с радостью
помогать в изобилии ближнему во всем, в чем он нуждается". Ему помогали
камергер Д. Львов, столбовой дворянин, гвардейский офицер, сражавшийся под
Бородином и в зарубежных походах, а потом ставший в Москве попечителем
архитекторов и строителей, восстанавливавших город; богатый купец
старообрядец Рахманов, а после его смерти его вдова. Гаазу удавалось
расшевелить и равнодушных, добиваться пожертвований и от прижимистых.
Датский коммерсант Мерилиз, владелец большого универсального магазина (ныне
ЦУМ - "Мюр и Мерлиз"), дал 30 тысяч рублей для больных бедняков и
арестантов.
Гааз устроил тюремные библиотеки - первые в России и неведомые в других
странах - и каждую партию ссыльных снабжал книгами.
Он сочинил и издал несколько брошюр с "добрыми наставлениями и
советами", которые дарил заключенным и их родственникам.
Доктор Гааз организовал две школы для детей заключенных: и для
безнадзорных подростков, которых обычно полиция просто отправляла в Сибирь.
Большинство арестантов были неграмотные или полуграмотные крестьяне и
городские бедняки. Он не только лечил, снабжал пищей, одеждой, букварями и
добрыми советами, но нередко бывал еще и ходатаем по делам бесправных. С
1829 до 1853 года он подал несколько сотен жалоб и прошений и в 142 случаях
ему удалось достичь благоприятного пересмотра дел.
Гаазу приходилось нередко с величайшими усилиями и унижениями
преодолевать жестокое равнодушие или прямую враждебность полиции и конвоя,
косность и невежество тюремных чиновников, сословные предрассудки, недоверие
завистливых коллег.
В 1822 году, когда он был назначен штадт-физиком, то есть главным
врачом города Москвы, на него писали жалобы и доносы врачи и фельдшеры,
которым он досаждал "придирчивым педантизмом", требуя, чтобы в больницах
ежедневно мыли полы и убирали ретирады (уборные), еженедельно сменяли
постельное белье и чтобы врачи следили за приготовлением доброкачественной
пищи, не допуская злоупотреблений и обкрадывания больных.
Инспектор министерства Добронравов писал губернатору: "Доктор Гааз
находится не в здравом душевном состоянии, что видно из того, что он отдает
свое жалованье уволенному предшественнику". Этот донос был основан на
фактах. Гааз считал, что его предшественник был уволен несправедливо, по
ложному доносу, и, будучи семейным человеком, отцом троих детей, нуждается в
деньгах больше, чем он сам, - холостяк, в то время еще сравнительно
состоятельный.
Чиновники, ведавшие больницами, открыто возмущались тем, что им
приходится подчиняться "какому-то сумасшедшему немцу", уверяли, что нелепый
чужестранец ничего не смыслит и не может смыслить в московских делах.
Отвечая на такие обвинения и упреки, Гааз в 1826 году писал инспектору
Министерства здравоохранения: "Уже 20 лет, как посвятил я все свои силы на
служение страждущему человечеству в России, и если через сие не приобрел
некоторым образом право на усыновление, как предполагает господин инспектор,
говоря, что я иноземец, то я буду весьма несчастлив".
Начальник войск "внутренней стражи" (то есть конвойных и охраны)
генерал Капцевич, старый гатчинец, воспитанник Аракчеева, 8 января 1833 года