"Афанасий Лазаревич Коптелов. Точка опоры (Роман в двух книгах) " - читать интересную книгу автора

тумбы оторвалась черная фигура, двинулась за ним; руки в карманах
борчатки, шапка бадейкой.
Обернувшись, Горький со всей силой стукнул палкой в тротуар. Человек
метнулся в сторону переулка, исчез в снежной пелене.
А может, укрылся за другой тумбой?.. Двенадцатый год ходят по пятам,
гоняют то в Тифлис, то назад в Нижний, садят за решетку!.. Черт бы всех
побрал! Мешают работать. Вьются, как злые оводы вокруг коня, норовят
укусить побольнее, запустить червяка под кожу... Дьяволы.
Улица пуста, дома темны. С двухэтажными кирпичными хоромами
соседствуют деревянные избы. Разношерстна и неприглядна волжская столица!
Кто как хотел, так и строился - по своему карману и разумению. Не до
ансамблей тут! А вот поди ж ты - милый сердцу городок! Если бы не эти
треклятые...
Подняв воротник и сутулясь больше прежнего, Горький пошел к площади.
В нее вливаются девять улиц - почти как в Париже! Где-то читал: там
площадь называется Этуаль - Звезда, значит. А у нас - Ново-Базарная!
По-купечески, по-азиатски! Доброго названия и то не могли придумать
хваленые отцы города. Мозги у них заржавели.
Ветер завывал в голых ветвях одинокого тополя, заплетал ноги
обвисшими полами пальто.
Нечего сказать, выбрал погодку для прогулки! Если б не спала Катя, не
выпустила бы за порог...
А что делать? Сидеть за столом - невмоготу. Вот и сейчас окаменел,
налился тяжестью кулак.
Взвихрив снег, ветер налетел сбоку, столкнул с тротуара...
А каково сейчас в море?.. Возле Севастополя... Возле Ялты?..
Высокие волны черней одна другой; катятся с ревом и плеском, в
тусклом луче маяка на молу взлетают пенистые гребни. И где-то далеко в
пучине ночи вздымается девятый вал. Ночью он страшней, чем у
Айвазовского, - все разломает, все сокрушит на своем пути.
Когда жил в Крыму, каждый день любовался морем. Иногда оно было
ласковым, тихим и даже робким, то бирюзовым, то синим, как ясная
августовская ночь, то - под луной - покрывалось серебристой чешуей, то
пламенело, раскаленное закатными лучами огромного малинового солнца.
Сколько ни смотри - не налюбуешься.
Бывало и так: поутру море отдыхало, не подозревая о близких
переменах. Но вот откуда-то из неведомого далека появлялся альбатрос,
беспокойно взмывал над бескрайним простором. Широко раскинутые узкие
крылья, резкие на сгибах, напоминали черные молнии, и вскоре валом налетал
ветер, вздымал белогривые волны, все выше и грознее. А альбатрос... Он
летел в море, предвещая шторм людям на кораблях и шхунах. Вестник бури!..
В такие дни волны свирепо били в берега, рождали восторг своей
титанической силой. Буря всегда будоражила сердца, добавляла энергии,
побуждала к деятельности, к натиску на темные силы, тучей нависшие над
страной.
За долгую нервную зиму устал до чертиков. Писал повесть, устраивал в
манеже елку для пятисот детей, бледных и худосочных, как ростки картофеля
в подвалах. Одетые в тятькины да мамкины обноски, они были до радостных
слез ошеломлены и елкой, увешанной яркими игрушками, и мешочками
гостинцев, и неожиданными подарками - сапогами, рубахами, кофтами, шапками