"Олег Корабельников. Стол Рентгена (Авт.сб. "Башня птиц")" - читать интересную книгу автора

запасы консервов и водки. Водку он покупал ящиками, прятал ее в шкафу
мореного дуба и ключ старался потерять. Но ключ всегда оказывался у него в
кармане, а дверца шкафа сама собой распахивалась перед ним. Вещи
сговорились. Они мстили ему за излишнюю любовь. Они смеялись над ним. Он
бродил голый, немытый, обросший седыми свалявшимися волосами. Свое
отражение в зеркале внушало ему отвращение, тогда он занавесил все зеркала
черным бархатом, словно в доме был покойник. Но тело его отражалось в
застекленных шкафах, преломлялось, и без того уродливое, в посуде и
бронзе. Спасение было в одном - превратиться в стол.
Когда водка прекращала свое действие, он снова претерпевал метаморфозу.
Деревянная плоть его размягчалась, вворачивалась внутрь, наполнялась соком
и слизью. Он снова становился человеком.
Если он выпивал бутылку водки, то обратное превращение задерживалось на
два дня. Больше пить он не мог, а способа продлить свое отречение от
человечества не знал.
Он вспомнил о своем старом друге, коллекционере, таком же
самоотреченном и неистовом, как он сам. За свою долгую дружбу они не раз
перехватывали друг у друга хорошие вещи, постоянно обменивались,
обманывали, обижались, ссорились и снова сходились. С высоты своего
деревянного интеллекта реставратор увидел, как ничтожна страсть человека,
и решил посмеяться над своим жалким другом. Он позвонил ему и сказал, что
решил подарить тот самый стол работы Давида Рентгена. Друг не поверил в
такую царскую щедрость, но реставратор убедил его, сославшись на то, что
уже стар, болен и хочет, пока не поздно, раздарить лучшие вещи своим
добрым друзьям - настоящим ценителям искусства. Далее он объяснил, что
утром его дома не будет, так пусть его друг не затруднится взять ключ под
ковриком, забрать стол и захлопнуть за собой дверь. Он верит своему
старому другу и полагает, что тот лишнего не возьмет. Друг пообещал,
клятвенно заверил в своей вечной признательности и хотел приехать тотчас
же.
Наутро реставратор с трудом выпил бутылку водки и стал ждать, крепко
упираясь в пол четырьмя негнущимися ногами. Друг приехал рано. Он привез с
собой двух сыновей, втайне презиравших страсть отца; втроем они вытащили
стол во двор, со всеми предосторожностями погрузили стол в машину и
торжественно перевезли на свою квартиру. Они водрузили стол в
освобожденный угол, и новый хозяин долго не мог отойти от него, поглаживая
его, лаская, не веря своему счастью.
Стол еще ни разу не испытывал человеческого прикосновения. Оно
показалось ему приятным. Он еще раз убедился, как хорошо быть красивой
вещью и насколько лучше быть произведением искусства, нежели творением
природы. Он смотрел на чужую квартиру, на все эти вещи, похожие на его
собственные, смотрел на друга, постаревшего в вечном наслаждении
прекрасным, и думал о том, что же тот скажет, когда через два дня увидит
вместо стола голого и грязного человека, во всем своем бесстыдстве
стоящего на четвереньках в углу комнаты.


К счастью, в то утро друг был в квартире один. Нет нужды описывать его
сердечный припадок, запах корвалола, астматическое дыхание. Когда ему
удалось втолковать о возможности метаморфозы, то он воскликнул: