"Олег Корабельников. О свойствах льда (Авт.сб. "Башня птиц")" - читать интересную книгу автора

этот день. День, когда он приволок домой кусок льда и торжественно
установил его на балконе. Он решил создать памятник себе изо льда.
Подобного не знало искусство. Рассматривая глыбу, он уже видел в ней свои
черты и отождествлял свою душу с чистотой и холодом льда. Разумеется, лед
не вечен, и этот памятник должен быть скорее эскизом. А уж потом...
И он принялся за работу. Невзирая на холод, он просиживал на балконе и,
следуя совету Родена, отсекал все лишнее. Лишнего было много, и поэтому
приходи - лось работать по многу часов. Лед был прозрачен, это создавало
дополнительные трудности, но зато на солнце скульптура играла
спектральными бликами, высвечивалась изнутри, фокусировала лучи в узкие
жгучие пучки, прожигающие дырки в одежде. Все это было эффектно и
символично, но все же голова была слишком прозрачной, и постороннему
критику могла показаться просто пустой. Тогда он тщательно отобрал свои
самые лучшие мысли, промыл их в проточной воде, отполировал и вложил в
голову. Подо льдом они походили на вмороженных рыбок, только без чешуи.
Теперь каждый желающий мог прочитать его мысли без помощи телепатии.
Отдыхая от трудов за штангой, он черпал вдохновение в своем отражении в
зеркале, каждый раз находя в нем что-то новое и прекрасное. "Нет
безобразья в природе", - повторял он некрасовские строки, подразумевая под
природой себя.
На шестой день творения к нему стали приходить люди с фрески. Они
являлись из-за высокой мраморной стены, продираясь через колючую
проволоку, влекомые любопытством и злонамерением, скапливались у края
бассейна, кричали что-то, но голосов их не было слышно; пытались бросать
камни, но те наталкивались на плоскость стены и отлетали обратно.
Докучливые пришельцы были одеты в лохмотья, и нельзя было понять, какой
они нации и из какого времени пришли. Вечно голодные, они дрались из-за
кусков, топили друг друга в бассейне, кидались осколками мрамора, причиняя
раны и увечья.
Сначала он не обращал на них внимания, но когда их вечное копошение
стало невыносимым, он дорисовал стену под самый потолок и по колючей
проволоке пропустил электричество. Это ненадолго прекратило появление
пришельцев, но потом они разломали стену и стали приходить из проломов, за
которыми виднелись густо населенные города и неведомые земли.
Знающий все обо всем, он нисколько не интересовался ни этими городами,
ни этими землями, ему было безразлично, кто эти люди и что им надо, и
отчего они враждуют, и для чего они живут.
Он знал главное: для чего живет он, и это главное было столь
величественным по сравнению со всем остальным, что весь окружающий мир
представлялся ему одинаково пустым и нереальным.
Бюст становился все более совершенным, все более похожим на него
самого, и подчас он чувствовал, как что-то уходит из него и воплощается в
лед. Иногда он не мог понять, кто же из них настоящий, и тогда приходилось
залезать в теплую ванну, чтобы убедиться в своей неуязвимости.
Он украсил бюст венком, сработанным из пластинок льда, отполировал
теплой водой лицо и долго стоял, глядя на него.
Через много лет он вспомнит и этот день, и следующий за ним. Тот день,
когда бюст заговорил. Услышав речь бюста, он не удивился, хотя и не ожидал
от него такой наглости. Привыкший считать себя единственным настоящим
человеком, он легко поверил в небывалое, ибо полагал, что все, созданное