"Олег Корабельников. Воля летать" - читать интересную книгу автора

- Я по тебе страшно соскучилась, - сказала она - давай пойдем
куда-нибудь вечером.
- Да я бы пошел, - сказал он, - но у меня направление в больницу на
сегодня.
- Разве ты умеешь болеть? Удивительно! Надеюсь, что насморк.
- Что-то вроде этого. Голова болит, мигрень, наверное, болезнь
аристократок... Взгляни-ка на этюды, это Ка-Хем.
- Пачкотня, - одобрительно сказала она, повертев картонки в руках. - А
почему же из-за головной боли направляют тебя в больницу? Разве это так
серьезно?
- Откуда мне знать. Докторам виднее.
- Ты от меня все скрываешь, Коля. Ты ужасно скрытный человек. Учти, я
буду ходить в больницу и все узнаю. Послушай, а вдруг у тебя что-нибудь
страшное? Ты не боишься?
- Нисколько.
- Ты настолько несамостоятельный, что даже бояться за себя придется
мне. И делать это я буду на совесть...
Его поместили в отделение нейрохирургии, и уже в самом названии таилось
нечто угрожающее. Не просто нервное, а еще и хирургическое. В его палате
лежали еще двое больных, один из них уже был оперирован и теперь
выздоравливал. Об операции он рассказывал просто: заснул, а потом
проснулся. И ничего страшного в этом, мол, нет. Продолбили дырку в черепе,
вынули лишнее и зашили. Вот и все дела. Такое отношение к серьезным вещам
нравилось Коле. Он и сам был таким.
В первые дни просвечивали рентгеном, прикрепляли датчики к груди,
рукам, голове, и самописец, шурша, писал непонятные для него кривые.
Лекарств почти не давали, только болеутоляющие, которые давно уже не
утоляли никакой боли.
К концу недели его осмотрел профессор.
- Ну как дела? - спросил он. - На операцию настроен?
- Ну что ж, - сказал Коля, - если надо...
- У тебя опухоль, - оказал профессор, помедлив, - Скорее всего
доброкачественная. Мы уберем ее, и твоя болезнь кончится. А самое главное,
не трусь и надейся на лучшее.
- Да я и не боюсь. Опухоль так опухоль.
- Ну тогда до среды, до операции.
В воскресенье пришла Дина. Он вышел к ней в больничный сад, они
посидели на скамейке, разгрызая твердые орехи и аккуратно складывая
жесткую кожуру в пакетик. Дина молчала, это было непохоже на нее, и
поэтому Коля болтал больше обычного, нервничал, вспоминал бородатые
анекдоты и громко смеялся за двоих.
- Ну что ты пригорюнилась, вольная птица? - не выдержал он. - Неужели
ты и в самом деле переживаешь за меня? Брось, не стоит. Операция
пустяковая, ничего со мной не случится. Только побреют меня наголо, и буду
я ужасный и страшный.
- Это так серьезно, - сказала она. - Ты сам не понимаешь, до чего это
серьезно.
- А я вот непременно выживу. Куда я денусь?
Она не отвечала, а молчала, хмурилась своим мыслям, и Коля подумал, что
она, наверное, знает больше его и по-настоящему беспокоится за него.