"Владимир Кораблинов. Воронежские корабли " - читать интересную книгу автора

Еще были иноземцы-мастера - в кожаных штанах, в красных и полосатых
куртках, с трубками в зубах.
Тоже и русские мастера были, шхип-тимерманы, или, проще сказать,
корабельные плотники, Федос Скляев, царский любимец, Гаврила Меншиков,
Лукьян Верещагин.
Человек с двадцать ходили за Питером, не отставали.
Царь кричал сиплым, прокуренным басом. У одного мужика вырвал квач,
замахнулся, но бить не стал.
Длинной ногой отпихнул пустую бочку. Она подкатилась под ноги
расфуфыренному немцу, и тот, не успев отскочить, растянулся, запачкал рыжей
глиной бархатный малиновый кафтан. И Питер Бас заржал, как жеребец, и все
заржали. И какой упал, тоже, хоть и нехотя, а посмеивался.
Потом Федос Скляев что-то сказал царю. Тот нахмурился, дернул щекой и
полез через подпорки в яму под киль корабля. За ним все полезли и скрылись в
яме.
Васятка толокся среди герцоговых слуг.
Все воронежские бугры были усеяны горожанами и посадскими. Торговые
люди - какие палатки раскинули с жамками, с кренделями, с маковниками, какие
кузова поставили с пирогами, какие с бочками квасу, меду, какие с горячим
сбитеньком, - все эти торговые люди кричали, божились, навязывали свой
товар, сыпали присловьями и прибаутками.
Еще великий пост не кончился, а кругом - грех, праздные люди, торжище.
Успенский дьячок Ларька плевался, хватал за полы идущих поглазеть,
стращал вечными муками: пост же!
Остановленные вздыхали, крестились, сокрушаясь, а сами все-таки шли.
Вдруг на реке пальнули из пушки. К корабельным подпоркам кинулись
мужики, стали выбивать бревна, на которых держалось судно. Вот выбили
последнюю подпорку - и корабль, сперва медленно, нехотя, а потом шибко, как
стрела, разбрасывая и ломая доски полозьев, помчался к воде.
Он ворвался в синюю гладь реки, зарываясь носом в белую пену волны,
разметывая брызгами солнечные кружочки.
Когда, выровнявшись, корабль закачался на воде, на нем заиграла роговая
музыка, застучали барабаны.
Народ закричал, зашумел. С адмиралтейства ударили пушки. А Питер Бас
уже подплывал на верейке к "Пантелеймону". Он проворно вскарабкался на
корабль по веревочному трапу и, сорвав с черных кудрей треугол, закричал:
- Виват!
И все матросы и гости закричали:
- Ура! Виват!
И на буграх зеваки тоже кричали что-то.
А долговязый Ларька стоял у церковных ворот и плевался.

Глава девятая,

содержащая описание адмиралтейского гезауфа, и как веселый Питер Бас
определил дальнейшее течение Васяткиной жизни

Вечером того дня во дворце светлейшего князя и герцога ижорского дым
стоял коромыслом.
Толстые витые свечи горели в люстрах, в модных шандалах, в степных