"Владимир Кораблинов. Алые всадники" - читать интересную книгу автора

вместе с тем легкий корпус прянувшей лошади. Сердито, закусив губу, слегка
откинувшись назад, прищуривается, проверяет - так ли?
Так!
Вся в прыжке, в стремлении вперед и ввысь.
- А-а! - рокочет за спиной Валиади. - Отлично... отлично! Теперь
хорошенько проработаем мускулатуру. Глядите, как вкусно прочерчиваются эти
бугры - от холки к груди... и дальше - к колену... Ах, интересно!
В его восклицаниях - детская непосредственность, простодушие, как бы
ребяческое увлечение игрой. Но еще и какая-то алчная плотоядность. Он
удаляется, причмокивая, словно облизываясь на сладкий кусок.
"М-м... мускулатура..." - Илья сосредоточенно морщит лоб. Ему жарко. Он
с треском отстегивает ремень с кобурой, скидывает кожушок. Все это валит на
пол, возле табуретки. На мгновение мелькает мысль: застиранная рубаха,
заплата на плече...
Э, черт с ней, с заплатой!
"Мус-ку-ла-ту-ра!" - скалит Илья мелкие злые зубы.
Не в мускулатуре дело, товарищ. И не в буграх на груди. Подумаешь -
вкусно! Совершенно не важно, что эта лошадь - лошадь, домашнее животное, что
ходила по лужку, щипала травку... и прочее. Важно и значительно то, что
она - в буревом движении. В полете... Да, да, вот именно - в полете!

Да-е-о-о-шь!

Как песня, нечаянно сложилось, вычертилось то, чего, сказать по правде,
и сам Илья не ожидал: в клубящемся пространстве летел огнедышащий конь.
Простая крестьянская коняга - крепкие косматые ноги, тяжелая крупная
голова (пропорции, пропорции, товарищ Валиади!), тощая репица, свалявшийся
хвост...
Но ведь летит... Летит!
- Да-ё-о-шь!
Летящего на серой бумаге коня всадник оседлывает так стремительно, как
вряд ли и взаправду оседлал бы. Приподнявшись на стременах, весь вперед, в
атаку устремленный, с клинком, занесенным над головой...
- Да-ё-о-шь! Рубай гадов!
Крошится уголь. Льняной чуб треплется над глазами, мешает. Кажется,
даже ветер степной свистит в ушах.
Рука с клинком нехороша: вывихнута.
Шлепает по бумаге тряпка, сбивает угольную пыль. От бумаги - темные
облачка, словно шрапнельные разрывы. А рука опять не на месте. Уголь рвет
бумагу. Черт с ней, с рукой! С анатомией! С пропорцией! Не до того.
- Да-ё-ошь!

Пайки

- Нет, вы только поглядите, товарищи, что он тут натворил! - пропела
над головой звонкая иволга.
Вокруг Илюшкиного мольберта - шумная молодая ватага. Вихрастые головы.
Хохот. Одобрительные восклицания.
- Лихо, братишка!
- Вот это врезал!