"Владимир Кораблинов. Алые всадники" - читать интересную книгу автора

директором типографии.
- Давай, давай...
Алякринский впился в бумагу. Тусклая печать, буквы слепые, скучные. А
текст? Ну-ка, ну-ка...
"Товарищи крестьяне! С получением сего предлагаем немедленно и
безоговорочно...
- Послушай, это что такое?
- Как что? Листовка. Над Комарихой сбрасывать будем с самолета. Ты ж
сам предложил...
- Да, но это черт знает что! "С получением сего... во исполнение"... К
чертям собачьим такую листовку! Разве ж можно такую сухотку, такую
казенщину! Кто сочинял?
- Да из газеты один...
- Вот дубина! Садись, сами сочинять будем.
Часа два бились, сочиняли.
- Душевно, бык тебя забодай! - похвалил Богораз. - Ишь, какой ты,
оказывается, сочинитель...
- Ну! Еще бы... Нужда научит сапоги тачать. Скажи, чтоб на разноцветных
листках печатали - красные, синие, желтые...
- Это еще зачем?
- Для красоты. Представляешь, как они весело посыпятся над Комарихой?!

"Пташка-канарейка"

И еще не раз звенели тоненькие колокольчики на морозном мраморе камина.
И кланялся кавалер и приседала дама. И лишь в половине девятого Алякринский
собрался идти домой.
Тщательно прибрал на столе (ни одной бумажки чтоб не валялось:
которые - в ящик, которые - под чугунный пресс, чтоб ручка и карандаши - в
медную вазочку, чернильницы - накрыты колпачками, пепельница очищена от
окурков), опробовал замки сейфа и шкафов, оделся.
И тут неожиданно - удивительно, как это бывает! - вспомнилась Муся.
Ее лукаво скошенный серый глазок. Ее милая картавинка. Ее походка. Даже
ее запах, духи - свежий весенний ландыш. Крохотный уютный мирок чистоты,
благоухания, какой-то нетрудной, простенькой музыки, звучащей, зовущей
издалека...
Илья определяет это одним словом: пошлость.
Ох, этот Илья!
Словно щелочь, разъедает, разъедает... Мусю ненавидит - как бы это
сказать получше? - пламенно? страстно? Нет, это все не то. Он ее ненавидит
деятельно. Вот именно: деятельно! Не устает искать и находить в ней все
новые и новые недостатки, как влюбленный - новые и новые прелести. Ее милая
картавинка - кривляние. Ее звонкий смех, аромат ландыша, слегка виляющая
походка - обыкновенные сигналы самки, завлекающей самца. Ее суждения -
сплошная пошлость. "Ох, Миколка, подведет тебя эта мамзель под монастырь...
ей-ей, подведет! Не тем, донимаешь, она воздухом дышит, буржуйская,
понимаешь, косточка..."
"Пташка-канарейка" - вот как он называет Мусю.
Илюшка! Черт...