"Патриция Корнуэлл. Последняя инстанция ("Кей Скарпетта" #12)" - читать интересную книгу автора

- Боже правый, - вырвалось у меня. - Речь идет не о смертной казни, а о
наказании, и точка. Вы прекрасно знаете, Буфорд, что я сама противница
электрического стула и с возрастом в этом убеждении только крепну. Однако за
то, что он натворил здесь, преступник обязан ответить, черт побери.
Райтер безмолвствует, устремив взгляд в окно.
- Значит, вы с нью-йоркской прокуроршей договорились, что, если по ДНК
будет совпадение, Манхэттен его забирает.
- Вы сами подумайте. Лучшего места для рассмотрения дела не найдешь. -
Райтер снова взглянул мне в глаза. - А вам отлично известно, что в Ричмонде
этот суд не состоится, учитывая огласку и прочее. Скорее нас всех отправят в
какой-нибудь провинциальный суд за миллион миль отсюда и будут держать там
несколько недель, а то и месяцев. Как вам это понравится?
- Ну и хорошо. - Я встаю и ворошу кочергой поленья; лицо обдает жаром,
в камине стайкой перепуганных скворушек взлетают искры. - Боже упаси, чтобы
нам причинили неудобства.
Сильно орудую здоровой рукой, будто желая убить огонь. Усаживаюсь на
место, разгоряченная, готовая расплакаться. Я отлично знаю, что такое
посттравматический синдром, и готова согласиться, что он не обошел меня
стороной. Меня одолевает беспричинное беспокойство, я легко пугаюсь. На днях
настроилась на местную радиостанцию, где крутили классику, услышала Иоганна
Пачелбела, мне стало грустно, и я разрыдалась. Знакомые симптомы.
Тяжело сглатываю, успокаиваюсь. Райтер молча наблюдает за мной, на его
лице - усталое выражение благородной печали, как у генерала Роберта Ли,
припоминающего кровавую битву.
- А со мной что будет? - спрашиваю я. - Или мне жить так, словно я и не
занималась этими ужасными убийствами? Не вскрывала жертв и не боролась за
свою жизнь, когда убийца ворвался в мой дом? Положим, его будут судить в
Нью-Йорке. Какая роль отводится мне, Буфорд?
- Этот вопрос будет решать миссис Бергер, - отвечает он.
- Даром погибли, задарма. - Я всегда употребляю это слово в отношении
жертв, которым не суждено узреть правосудия. По раскладу Райтера, я, к
примеру, тоже буду "даровым угощением", потому что в Нью-Йорке маньяку не
предъявят обвинение за то, что он намеревался сделать со мной в Ричмонде. А
при самом бессовестном повороте дел за совершенные в Ричмонде зверства его
даже по попке не отшлепают.
- Все, вы кинули город волкам на расправу, - говорю я прокурору.
До нас одновременно доходит двоякий смысл этой фразы. По глазам вижу,
он понял. До сих пор в Ричмонде охотился только один волк, Шандонне: когда
он только начал убивать, еще во Франции, то неизменно оставлял записки с
автографом "Le Loup-garou" - "оборотень". Теперь вершить правосудие будут
незнакомцы. То есть, если говорить без обиняков, правосудия здешние жертвы
вообще не увидят. Ждать можно чего угодно, и это "что угодно" наверняка
произойдет.
- А если Франция будет добиваться его выдачи? - допрашиваю я Райтера. -
Что, если Нью-Йорк согласится?
- Можно до посинения перечислять "если бы да кабы", - говорит он.
Смотрю на него с откровенной неприязнью.
- Не принимайте все так близко к сердцу, Кей. - Райтер снова одаривает
меня исполненным печальной набожности взглядом. - Не пытайтесь воевать в
одиночку. Мы просто хотим списать этого подлеца со счета. Не так уж важно,