"Владимир Короткевич. Колосья под серпом твоим" - читать интересную книгу автора

была.
Блики огня скользили по лицам и горячили их, а затылки ласково сжимал
ночной холодок.
- А правду ли говорят, Андрейка, что Раубич тот чародей? - спросил
Кондрат.
- Почему это? - впервые за весь вечер спросил Алесь.
- Не знаю, - сказал Кондрат.
- И я слышал, - уверенно сказал Павел. - Потому что он вуниатом [8]
был.
- Тю на тебя! - возмутился Кондрат. - Это выходит, что и наша мать
колдунья. Она ведь тоже в вуниатах была, пока их от вунии не отвели. Силком
отводили. Если б поп увидал, что она до сих пор Скорбящего [9]в кладовке
прячет, так звону было б, как на собачью свадьбу.
- Наша мать совсем другое, - сказал Андрей. - Ну, запретили молиться,
как хочется, так она и бросила. А Раубич, говорят, в самом деле колдун.
Потому как ни с чем не смирился, когда вунию уничтожали, и, говорят, в
первую же ночь продал душу, лишь бы только не по-ихнему вышло...
- Кто это видел? - не поверил Алесь.
- Я-то не видел, - вздохнул Андрей. - Может, и врут... Однако что-то
все же есть. Ночами он, говорят, не спит. И огней уже нет, а искра все
светит. Однажды наш Кастусь Бовда проходил в полночь мимо его клетей, так,
говорит, серой из подвала здорово тянет! И потом ночью, в темноте, у него
люди в доме. Неизвестно откуда появляются, неизвестно куда исчезают. Да и
люди ли еще?
- А может, они там фальшивые деньги делают? - засмеялся Кондрат.
- Нет, - помолчав, уверенно сказал Андрей, - что-то там все же неладно.
Вот и сейчас, гляди, огонь горит.
Все невольно обернулись и долго смотрели в темноту, на далекую искорку,
почти невидимую отсюда и такую слабую, что даже комар мог погасить ее.
Костер немного ослаб, стал ниже, мрак из-за кочек все чаще лизал
темными языками пятно света вокруг костра. А этот далекий огонь, очень
одинокий в темноте, все горел и горел.
Кондрат подбросил в огонь сушняка. Сидел неподвижно. Все остальные тоже
словно окаменели. Алесь смотрел на них и всей душой чувствовал, что любит
их, что нет для него теперь на земле дороже грубовато-сурового лица Павлюка,
мягкого и нежного обличья Андрея, лица Кондрата, на котором сейчас блуждала
хитроватая улыбка, словно он вспоминал что-то веселое.
- С колдунами этими вообще беда, - сказал Андрей. - Знаете хутор
Памяречь?
- Знаю, - ответил Павел. - Возле Недобылихи. Ничего там нет, только
несколько камней на болоте да одичалые сливы... А что?
- Там все люди в черный год поумирали. Да им ничего, все крещеные. А
вот у младшей невестки только что дите родилось, так и не успели окрестить.
- Чем же оно виновато? - сурово спросил Павел.
- Не знаю, - сказал Андрей. - Видно, и сам бог понимает, что тут что-то
не так и справедливости тут нема - заставлять невинного страдать. Потому
такая душа и летает над ближайшим перепутьем и плачет - просит прохожего,
чтоб окрестил.
- Что же он, поймает ее, в церковь понесет? - улыбнулся Павел.
- Зачем? - возразил Андрей. - Просто ровно в полночь, когда проходишь