"Инна Яковлевна Кошелева. Пламя судьбы " - читать интересную книгу автора

рауте?
- Дядюшка наш - большой штукач, - соглашался со всеми возмущенными
моралистами "Балкон"-Долгорукий. Подразумевалось при этом, что самым
нормальным было бы передать несметное богатство Шереметева-младшего таким
знатным и воспитанным людям, как он сам, один из племянников.

Параша впервые видела сцену Кусковского театра из ложи: главной -
"царской" - ложи, где сидела рядом с хозяином как равная. Из партера
нарочито долго лорнировали ее шокированные кавалеры, и самые знатные, самые
роскошные дамы в ложах возмущенно переглядывались, кивая на странную пару.
Нельзя сказать, что этим двоим было уютно под перекрестным огнем взглядов,
но Параше больше мешало другое - игра и пение на сцене. Долгорукая, только
что хаявшая крепостных актеров, сама деревянно двигалась и отчаянно
фальшивила в главной арии. Здесь не так, и это надо бы по-другому... Параша
видела, как болезненно морщился граф от неверной ноты.
После каждого номера все взгляды устремлялись на них - как оценивают
происходящее хозяин и "хозяйка"? Параша, стараясь сгладить явно
отрицательное отношение графа, горячо аплодировала. Это дало основание
"Балкону" во время разъезда язвить:
- Видели, как княгиня обучала роли крестьянскую девку? Нас всех граф
Шереметев собрал для ее удовольствия - то-то хлопала, то-то радовалась. Мы
же, дворяне, вроде обезьян ее развлекали.

"Не приучишь их, не приучишь к тому, что мы вместе", - с горечью думала
Параша. Понял это и граф. Но большую ярость вызвала у него не знать, а
дворня - "свои".
...Актерскую труппу позвали на дворянский спектакль. Разумеется,
поучиться. Но вскоре за кулисами, откуда крепостным разрешили смотреть на
действо, поняли, что перенимать у играющих нечего. Актеры и не ждали того
уровня, что в профессиональной антрепризе Медокса, но чтобы так... Прячась
между задниками, смеялись над господами-певцами, передразнивали их. Однако
больше всех досталось Параше. Нестерпимо обидно было видеть Изумрудовой,
вперившейся в зал, соперницу на почетном месте. Толкнула в бок
Вороблевского:
- Гляньте-ка. Парашка на том месте, где императрица сиживала. А
барин-то... Не только девок всех из-за нее забыл, но и вас. Раньше кто в
ложе рядом с ним стоял бы? Вы.
- Ничего, вспомнит, - мрачно ответил Василий.
- Вознесла-а-ась... Небось забыла, что из моего села. Напомним ей, а?
Прямо сейчас...
И напомнили.
...Туго скатанный комок бумаги, брошенный откуда-то из лож справа,
больно ударил Парашу по щеке. Развернула послание. Нарисована жалкая птица в
короне. Подпись с ошибками крупными буквами: "Новая царица, крестьянская
пивица. Кузнецова доч, шла бы из дворца ты проч". Вспыхнула, хотела было
спрятать записку, да только Николай Петрович уже ее заметил, молча взял
бумагу и положил в карман.
- Как плохо, однако, поет Долгорукая, - ласково нагнулся он к Параше. -
У тебя получится много лучше. Мы поставим "Нину" и покажем зимой в Москве.
Пусть посмотрят, как это может быть.