"Инна Яковлевна Кошелева. Пламя судьбы " - читать интересную книгу автора

"Утешает, - подумала Паша. - А у самого глаза печальные. Мне плохо, а
ему, бедному, не лучше. И все из-за меня".

Расследованием гнусной этой истории занялся сам граф. Он быстро вышел
на исполнителя - семилетнего дворового мальчишку, ради праздника обряженного
Эросом. Эрос-Филимон должен был обносить ложи гостей клюквенным морсом в
"греческом" сосуде и вместо лука имел при себе изящное подобие рогатки. Из
этого оружия он и выстрелил в Пашеньку подметным письмом.
- Кто научил? - крутанул Филимоново ухо Николай Петрович, легко входя в
состояние неукротимого гнева.
- Актерка Буянова... Гривенник обещала за шалость.
Таня Шлыкова, присутствовавшая на экзекуции, добавила к обвинению:
- Я давно хотела сказать вам, барин Николай Петрович: Прасковья
Ивановна не жалуется, а ей такое приходится терпеть от Анны и других... Без
вас тут ее до болезни нервной довели, до самой настоящей горячки.
- Отчего такое случилось?
- Оттого, что батюшку ее, Ивана Степановича, напоили, ко дворцу
притащили и на общий позор выставили, чтобы Парашеньку унизить.
- Кто мерзость сию устраивал?
- Все та же Анна. Завистница она. Еще мужик из деревни, немолодой уже,
Власом зовут.
И новый прилив ярости, не сдерживаемый ничем - он господин. Он здесь
полный хозяин.
- Позвать Власа! Анну... Анну сегодня же отправить в Марьино на
коровник.
Мужик Влас на свою беду оказался в тот миг во дворце, его привели так
быстро, что барский гнев не успел остыть. Не найдя под рукой ни кнута, ни
плетки, Николай Петрович сначала лупил его кулаком, а после, схватив
виолончельный смычок, сломал его о плечи ненавистного обидчика Пашеньки.
- В дальнюю деревню! Без семьи...
Испуганная Шлыкова пыталась остановить:
- Барин! Барин! Успокойтесь.
Но тот в гневе был страшен и неукротим.

Осторожно и тихо-тихо через коридоры "Мыльни" провела Таня Шлыкова всех
наказанных в "светелку" Параши.
- Прасковья Ивановна! Заступитесь, одна вы можете спасти...
Что это сует ей в руку испуганный мужик? На ладони смятые ассигнации. И
все бубнит:
- Заступись, госпожа!
Параша отдернула руку:
- Что вы? Что вы? Какая я госпожа? Я вас с малых лет знаю, дядя Влас.
Соседствуем в селе. А вы так с моим батюшкой обошлись...
Повалился Влас ей в ноги.
- Уговорили меня. Брагой опоили. От деточек родимых теперь увезут.
Заступись, Пашенька!
- Конечно, конечно, молить буду барина за вас.
Подняла Паша глаза, а перед ней Анька. Та, что уговорила Власа и брагой
опоила, а Филимону всучила глупую записку. Опустила рыжую голову, прячет
взгляд. Трудно и Паше сказать ей хоть слово, все былые обиды прибавились к