"Инна Яковлевна Кошелева. Пламя судьбы " - читать интересную книгу автора

похожих на плавучие домики, о привычке немцев к чистоте и порядку, о
французских цветочницах и антикварных лавках, в которых он нашел прекрасные
вещи для Кусковского дворца.
- А... француженки? Они и впрямь так хороши, как сказывают?
- Разные, Пашенька. Самая прекрасная француженка, которую мне довелось
видеть, это королева. Я танцевал с Марией-Антуанеттой на балу в Версале. Это
были не худшие мгновения моей жизни. И как танцует! Легка и музыкальна...
И вдруг он увидел, как румянец на Парашиных щеках становится ярче
Неужели? Как он неловок... Боже, она ревнует его!
- Она умна?
- Скорее натуральна. Впрочем, явно не глупа, глупость, как правило,
вычурна.
- И образованна?
- Да. И потому вкус у нее безупречен. Тому, как она перестраивает Малый
Трианон и улучшает Версальский парк, всем архитекторам стоит
поинтересоваться. Правда, не у всех найдутся средства, чтобы действовать с
таким размахом. Она тратит деньги, не размышляя, что вызывает неудовольствие
у своих подданных.
- А наряды?
- Они так своеобразны и совсем не похожи на тяжелые платья наших дам.
Ее осуждают за них и за то, что она не дорожит честью своего венценосного
мужа. Но я отдал ей дань своего восхищения.
Теперь граф кокетничал, граф играл с ней, как кошка с мышкой, пытаясь
добиться безусловных примет ее неравнодушия, но зашел чуть дальше, чем
хотел. По ресницам, подрагивающим над опущенными долу глазами, по трепету
тонких пальцев, поглаживающих золотой обрез старинной книги, понял - ей
больно.
Глупец! От жалости к ней стало больно ему. Обидел. Поселил в ней
неуверенность в собственной значимости для него. Она, эта девочка, и
блестящая аристократка, чье: призвание - прельщать, играть в страсть... Если
стоит сближать их хоть в чем-то, то совсем иначе.
- Пашенька, - сказал он, - посмотри вон в то зеркало, что против тебя.
Французская королева чем-то похожа на это отражение. Только в зеркале дева
куда более юная... чистая... и... прекрасная.
Взгляд от стекла на него, сияющий, благодарный, влажный от старательно
сдерживаемых слез.
- Вы шутите, барин. Я свою цену знаю, - снова низко опустила голову -
Только ведь... Коли Господь не послал красоты несомненной, то силы свою
невидность преодолевать мне все же дал. На сцене хотя бы... Мне, конечно,
придется стараться больше, чем Анне Буяновой...
- При чем здесь Анна? Ты несравненно лучше.
Он хотел было поцеловать ей руку, как делал это всегда, отпуская
комплимент даме в свете, но вдруг почувствовал, что смущается и краснеет,
как в юности.
Все эти разговоры тоже назывались работой над ролью. И были работой
душ, которая позволяла им быстро идти вперед во взаимном влечении.
Граф еще не признался себе в том, что жажда ощутить плотную волну
лесных запахов, исходящих от девочки, становится раз от разу сильнее. И
видеть ее странное, нездешнее лицо, и прикоснуться к бессильной руке... Что
говорить о голосе? Как только она брала первую ноту, он терял волю. Все