"Инна Яковлевна Кошелева. Пламя судьбы " - читать интересную книгу автора

- Здесь ты, у меня, Пашенька...
Встала навстречу и кинулась ему на шею. От первого прикосновения снова
оба переполнились желанием.
Она была на пике первой чувственности - самой острой, пробуждающейся,
настойчиво ищущей выхода. Он давно не был прыщавым неумехою и, несмотря на
силу чувства, владел собой. И потому уже в эту близость они познали те
глубины сладострастия, к которым иные возлюбленные идут долгие годы, а иные
так к ним и не приходят до конца жизни.
В миг передышки, в миг исполненного влечением покоя, он спросил то ли
ее, то ли Господа:
- Почему? Зачем это? Что с этим делать?
И она поняла. И ответила тихо.
- Значит, надо. Узнаем... Потом... А сейчас просто...
Просто отдаться этому счастью, этому доверию, теплу, этому
прикосновению ее потрескавшихся горячих губ, ее рук, таких легких и таких
печальных в тихом движении по его телу.
Но все кончается. И когда она снова села, опершись о подушки, он
услышал такое детское.
- Я боюсь. Я думала - смогу... Но... Я не выйду туда, - кивнула на
дверь. - Но... Но... Я... Я хочу есть, - лицо ее стало растерянным и жалким.
- Тебя не посмеют обидеть.
Она представила, как встречается с лакеем Никитой... С графом Петром
Борисовичем! С калмычкой Аннушкой! С милой княгиней Долгорукой! Последнее
было так стыдно, так страшно, что Параша зажмурила глаза.
- Но выйти придется, Пашенька! Ты же актриса. Представь себя моей
невестой, супругой.
- И в этом случае не очень удобно.
- Ты права, и в этом случае девицам свойственно смущаться после первой
ночи. Постарайся сыграть роль... Ту, что предписана тебе небесами, хотя и
запрещена людьми. Здесь, в Кусково, эти люди будут молчать, понимаешь? Я
ведь рядом.
В ней что-то менялось на глазах.
- Могу я попросить вас приказать Шлыковой принести мне одежду?
Платье... Последнее парижское... Туфли к нему. И прочее...
В столовую она вошла твердо, опираясь на руку Николая Петровича, и все
сидевшие за столом на несколько минут потеряли дар речи. Стройность и
прекрасная осанка словно добавили ей роста, горящие щеки сделали лицо ярким.
При каждом движении вспыхивал синий шелк платья, подчеркнувшего стройность
стана и открывшего плавную линию плеча. От Параши исходило ощущение
спокойной уверенности. Так могла войти в семью богатая аристократка,
облагодетельствовав жениха своим согласием на брак.
Общий поклон... Особый - глубокий - старому графу, еще один - Марфе
Михайловне, невольно округлившей и без того круглые глаза. Параша села,
выпрямив спину, развернула салфетку, быстро задвигались в ловких руках
тяжелый серебряный нож, тяжелая вилка. Ела она с явным аппетитом.
А над столом повисла неловкая тишина. Только молодой граф нарушал ее,
предлагая Параше новое блюдо.

Было ясно: долго так жить они не смогут. Просторен Кусковский дворец, а
никуда не укрыться от осуждающих и удивленно-любопытствующих глаз