"Борис Костюковский. Жизнь как она есть " - читать интересную книгу автора

не знаю. Но меня будто могучая сила сорвала с постели и бросила на шею к
папке. Я закричала победно, радостно и разбудила всех. Какой переполох
поднялся в нашей маленькой квартире! Мы, все четверо, облепили нашего
огромного папку, и маме не осталось места. Она стояла в сторонке, смотрела
на нас, смущенная.
- Ваня, - сказала она жалобно, - а меня ты так и не поцелуешь?
Папка как-то умудрился прихватить ее своими длинными руками и, не
выпуская нас, прижать к себе.
- Вот, - сказал он дрогнувшим голосом, - вот какое у меня богатство.
Он очень любил нас. Но маму он любил больше. Уже много позднее я
услышала определение любви как "безумной". Так вот, он любил ее безумно. Я
еще расскажу об этой любви, больше такой я не встретила в жизни.
Я и Леля тогда ходили уже в школу, и папка привез лам с Кавказа
красивые ручки и пеналы из крепкого, как кость, дерева. На них были выжжены
наши имена. Мама получила в подарок белый пуховый платок с кистями, а Марат
и Ким - красивые коричневые башмачки. Ни Ким, ни Марат не могли на них
наглядеться, а малышка Ким не расставался с ними ни днем ни ночью.
С тех пор мне почему-то очень хорошо помнятся поездки и возвращения
папки - то ли потому, что нам, детям, обязательно привозились подарки, то ли
потому, что мы всегда тосковали без него.
Помню, как отца посылали в Ленинград на какие-то курсы. Он очень
радовался этой поездке. Еще бы: повидает некоторых своих
друзей-краснофлотцев, побывает в Кронштадте и Петергофе. Привез он оттуда
много открыток, с тех пор я знаю знаменитые петергофские фонтаны; особенно
поразил мое воображение "Самсон", словно сотканный из сплошных мускулов,
весь окутанный причудливыми струями фонтанов. Приехал отец вечером - и снова
в доме у нас праздник. Папка снял вещевой мешок (еще флотский был этот
мешок: парусиновый, вместительный, со шнуровкой и заплечными лямками) и стал
медленно, как нам, нетерпеливым, казалось, выкладывать гостинцы: сыр
голландский, всевозможные конфеты в диковинных обертках, в разных коробках с
картинками (а я страшная сладкоежка была, и ну их все пробовать!), маме
отрез на платье, а мне и Леле на этот раз ботинки. Эх, и ботиночки же были!
Желтые-желтые, блестящие, с белым рантиком, кажется, таких больше я и не
видела. Надевала их на ноги, прыгала, скользила по крашеному полу, как на
коньках, в который раз принималась целовать папку в колючие щеки, такие
теплые и родные. И еще он привез тогда книги с яркими рисунками - красивыми
домами и пароходами.
Я часто думаю о том, что мы, взрослые, не умеем по-настоящему
радоваться "мелочам жизни". Как надо нам учиться у детей этому бесценному
дару!
Очень живы в памяти впечатления от одного вечера. Тогда было принято
собираться на "семейные вечера" по предприятиям. Вечера эти - с обильным
угощением - устраивались в складчину. Готовили закуски жены работников МТС.
У нас в доме мама выпекала булки и сдобу. Тот вечер был в столовой МТС. Мы
явились всей семьей, да и другие поступили так же.
Дети сидели за общим столом и угощались водой с сиропом, мамиными
сдобными калачиками, ватрушками с вареньем, творожниками, обсыпанными
сахарной пудрой. Разница между нами и взрослыми заключалась в том, что мы не
ели острых закусок, не говоря уже о вине, и нас раньше отправляли домой.
Перед угощением отмечали лучших тружеников, вручали подарки и премии.