"Борис Костюковский. Жизнь как она есть " - читать интересную книгу авторабольшое расстояние было между нами.
Но вот Марат оторвался от стенки и через всю комнату побежал к отцу. Конвоиры ничего не сказали, даже не пошевелились. Отец подхватил Марата, посадил на колени и, хорошо помню, сказал ему, целуя голову: - Ты один мужчина остаешься дома, смотри, чтобы все было в порядке. Помогай маме, девочкам. "Мужчине" шел шестой год. Мама поняла: папка "уедет" надолго, не выдержала - слезы стали душить ее, мы тоже расплакались следом за ней. Папка был еще бледнее, чем тогда в Дзержинске, и костюм теперь казался на нем очень большим. Но он был выбрит и даже подстрижен. Волосы же, красивые русые волосы, стали седыми. Нам разрешили проститься, и мы поочередно поцеловали его. Потом отец взял котомки, привезенные мамой, и его увели. Так и вижу до сих пор его серые потемневшие глаза и плотно сжатые губы. И снова мы ждали в коридоре, мне казалось, целую вечность. И вот мимо нас прошел знакомый мне по Дзержинску и Станькову Опорож, единственный свидетель на суде. (Через много-много лет я узнала, что папка вскрыл ящик с запасными частями, а в нем оказалось оружие. Не прошло и часа, как его арестовали. Видимо, ящик предназначался Опорожу, но случайно попал отцу. Перепугавшись разоблачения, Опорож опередил отца и бросился с наветом. Спустя восемь лет этот же человек навел гестапо на след мамы.) Мама бросилась к Опорожу: - Ну что там было, ну что? Он даже не взглянул в ее сторону. Через минуту, низко опустив голову, в сопровождении конвойных, почти Первой была Леля, но перед самым носом у нее захлопнулась дверь. Конвойный попридержал ее с той стороны, и когда мы смогли выскочить на улицу, отец, окруженный конвоем, уже сбегал вниз по улице и завернул за угол. Я его видела тогда в последний раз, сгорбленного под тяжестью двух котомок через плечи и как будто убегающего под конвоем от собственной семьи. Мы отошли от здания суда совсем немного, как вдруг я заметила, что с мамой происходит что-то странное. Она быстро-быстро заговорила: - Ты маленькая, ты лишняя, ты никому не нужна... И вдруг, приговаривая все это, подбросила Неллочку. Та перевернулась в воздухе головкой вниз, вот-вот ударится об асфальт. Но каким-то чудом мама ее подхватила за ножки и продолжала говорить что-то страшное, несуразное, кощунственное. Я закричала, не помня себя, бросилась к маме, но меня опередил дядя Саша, выхватил Неллочку из ее рук. Наша сестричка даже опомниться не успела, ручонки сложила смешно, по-старушечьи, смеется, заливается, думая, очевидно, что с ней играют... Я подобрала на асфальте слетевший с ее льняных кудрей беретик, надела ей на головку. А с мамой творилось что-то непонятное. Она по-девичьи звонко захохотала, кофточка на груди разорвана, жакет нараспашку, коса упала на грудь. Серые большие глаза стали темными-темными, горящими и дикими. Она вдруг громко объявила: - Вот свадьба так свадьба! А сколько народу на моей свадьбе! Проходите, дорогие гости! - и запела какой-то папкин романс. |
|
|