"Борис Костюковский. Жизнь как она есть " - читать интересную книгу автора

Он один во всем Станькове, не говоря уже о Дзержинске, ходил в лаптях,
и все, особенно дети, смотрели на эти лапти, как на чудо, как на музейную
редкость.
Более молчаливого, неразговорчивого и угрюмого человека трудно было
себе представить.
Говорили, будто родом он из Польши, бежал от немцев в 1918 году и еще с
тех пор осел в Станькове.
С детских лет мне запомнилось, что Опорож почему-то очень боялся отца,
был в отношении его услужлив до подобострастия.
Однажды, когда я вертелась в мастерской, Опорож вызвался помогать отцу,
подносил ему детали, зажимал их и тиски. А когда Опорож ушел, папа, глядя на
его согнутую спину, сказал механику Русаку:
- Эх, и темный это человек! Как колодец, темный... Почему он ходит в
лапотках, Русак?
- Нравится. Я уж его спрашивал. Говорит, удобно и тепло. Зря ты, Иван,
просто забитый, темный человек.
- Уж куда забитее, куда темнее... И пожалеть бы его надо, а вот
почему-то не могу.
- Он тебе все услуживает, а ты воротишься от него.
- Ворочусь, потому что не люблю юродивых. А он юродивый.
Я тоже не понимала отца и, скорее, была согласна с Русаком.
Стоило появиться гитлеровцам в Станькове, как Опорож тут же снял лапти,
домотканую свитку, оделся в новый костюм с галстуком, распрямил плечи и
заговорил на немецком языке. Все в Станькове и Дзержинске только ахнули,
видя такое превращение забитого, неграмотного "пастуха" и "сторожа".
Теперь уже люди его ненавидели, и боялись. Опорож переехал в лучший
стапьковский дом в графском парке: то был уже "пан Опорож", "пан
переводчик"!
В 1941 году он подвизался не только у тех немцев, которые пришли в
Станьково, но и в Дзержинске, и в Минске. Иногда он жил там по нескольку
месяцев.
При аресте мамы он не присутствовал, но на ее допросе был. И ездил в
минское гестапо. Я запомнила это потому, что, вернувшись в Станьково, он
пришел к нам, проверил все патефонные пластинки и книги. Часть пластинок
взял себе, а некоторые тут же разбил.
- Ждете мать? - спросил он.
- Ждем, - ответили мы с Маратом в один голос. Он криво усмехнулся:
- Ждите. Я ее видел в Минске. Привет вам передавала. - И, впившись
глазами в лицо Марата, спросил: - Чти зверем смотришь? Или тебе жизнь
надоела?
- Это вы смотрите, - ответил Марат, не опуская глаз.
- Я-то знаю, что смотрю. Морда мне твоя противна. - Он опять криво
усмехнулся и вставая закончил:-Ну да все равно подохнете. Теперь-то уж
подохнете. И духу не останется от Казеев...
С конца сорок второго года Опорож окончательно переехал в Дзержинск и
жил там под крылышком оккупантов. Видно, боялся мести партизан и не без
основания считал, что в Станькове им было бы легче расправиться с ним.
В сорок четвертом году он убежал вместе с гитлеровцами, но был схвачен
советскими воинами. Его судили и приговорили к длительному тюремному
заключению.