"Джонатан Коу. Пока не выпал дождь" - читать интересную книгу автора

то ли вынужденно, - обе дочери уже поджидали ее.
- Принесла? - Открывшая дверь Элизабет даже забыла поздороваться.
- Ну конечно, принесла. Очень рада тебя видеть, кстати.
Они расцеловались, и Элизабет повела мать наверх, через четыре
лестничных пролета, в квартиру под крышей, где царил хаос, без которого
Кэтрин не была бы сама собой. Джилл огляделась - одобрительно, более того, с
какой-то необъяснимой радостью: повсюду книги, цветы в горшках, подставки
для нот, флейта, беззаботно брошенная на подоконнике, старый сосновый стол,
с ворохом нот и обрывками исписанной бумаги. Окинув все это быстрым взглядом
эксперта, Джилл заодно пошарила глазами в поисках признаков присутствия
Даниэля, бойфренда, которому она инстинктивно не доверяла, хотя причину
недоверия не смогла бы внятно растолковать ни себе, ни другим. Джилл не
надеялась уговорить Кэтрин порвать с ним, однако она твердо выступала против
переезда Даниэля в эту квартиру (тема, обсуждавшаяся не раз). Ни мужских
трусов, ни электробритвы или учебников по теории литературы нигде не
валялось, - во всяком случае, Джилл ничего такого не обнаружила.
- Привет, мам. - Кэтрин оторвалась от раковины, стоявшей в углу, руки у
нее были в мыле. - Принесла?
- Неужели только это вас интересует? - Джилл полезла в сумку и вытащила
большой плотный конверт. - Вот они. Довольны? - Она положила конверт на
кофейный столик, и дочери принялись его ощупывать, словно подозревая мать в
намерении их надуть. - Я бы выпила чая, - добавила Джилл.
Пока Элизабет возилась с заваркой, Джилл спросила старшую дочь:
- Нервничаешь? Тебе ведь сегодня выступать.
- Не особенно, - пожала плечами Кэтрин. - Я больше не нервничаю перед
выступлениями. К тому же на этом концерте будут только друзья.
Но Джилл ей не поверила.


* * *

Дневного освещения скоро стало не хватать. Кэтрин долго возилась с,
казалось бы, простым обедом, и в три часа они все еще сидели за неубранным
столом под рассеянным зеленоватым светом люстры. Джилл, не привыкшая пить
вино в такое время дня, чувствовала, как восприятие притупляется; она
смотрела, не отрываясь и непонятно зачем, на сверкающий колокольчик винного
бокала, загипнотизированная странными беловатыми отблесками на золотистой
жидкости, переливавшейся на дне. За окном рыжее солнце омывало последними
усталыми лучами крыши Северного Лондона, небо погружалось в фиолетовую тьму,
а верхние ветки платана, росшего во дворе, лихорадочно тыкались в оконное
стекло. Иной источник света включился в игру: блеснуло лезвие ножа, которым
Элизабет ловко чистила и нарезала на четвертинки яблоко. Не говоря ни слова,
Элизабет пустила дольки по кругу. Молчание за столом длилось уже несколько
минут. Лондон, похоже, затих, даже нескончаемое завывание полицейских сирен
доносилось откуда-то издалека, не нарушая покой, - словно слухи о войне в
чужом краю, куда ты никогда не поедешь. Наконец Джилл поднялась и пошла за
конвертом в другой угол комнаты. Без какой-либо торжественности она положила
его на обеденный стол.
- Когда нам выходить? - спросила она Кэтрин.
- Концерт начинается в восемь. Значит, в семь, чтобы не опоздать.