"Джонатан Коу. Пока не выпал дождь" - читать интересную книгу автора

потрепанными. Имелся там и стол для пинг-понга, и ветвистая железная дорога,
выложенная на столе средь пейзажа из папье-маше, на который кто-то когда-то
угрохал немало сил. Играть бы да играть здесь, но комната была очень
неуютной, и не предпринималось никаких попыток исправить это упущение.
Книжные полки отсутствовали, выцветшие обои отклеивались, а в камине,
кажется, никогда не разводили огонь. Немудрено, что комната по большей части
пустовала. Мальчики там никогда не играли; мы с Беатрикс очень редко. Наша
среда обитания находилась за следующей дверью, в спальне, упрятанной под
самую крышу и удивлявшей странными формами. Тетя Айви и дядя Оуэн спали на
втором этаже, как и их сыновья. В этих спальнях были высокие потолки, прямые
углы, в них ощущалось пространство. В нашей же - мрак и таинственность.
Неровный потолок смыкался со стенами, образуя самые разнообразные и
причудливые углы, а мою кровать втиснули в крошечный альков, отчего ее не
было видно, откуда ни посмотри. Я была напрочь отгорожена от окна, от тепла
утреннего солнца и ночного лунного света, в котором купалась Беатрикс, то
просыпаясь, то снова проваливаясь в сон. Мой же альков пребывал в вечной
густой тени.

Наверное, я должна бы помнить, что произошло сразу после нашего
неудавшегося побега, но вот поди ж ты, в памяти ничего не застряло. Полагаю,
Айви и Оуэн даже не сообщили об этой эскападе моим родителям. Много лет
спустя в разговоре с мамой я упомянула о той ночи, когда мы с Беатрикс
задумали сбежать из "Мызы" и добраться пешком до Бирмингема, и мама
ответила, что впервые об этом слышит. Наказали ли нас по крайней мере? Я
прожила на ферме еще примерно полгода и не припоминаю никаких репрессий: нас
не запирали в спальне, не сажали на хлеб и воду - разве что на следующее
утро тетя Айви сдержанно пожурила нас, причем смысл ее речи сводился не
столько к упрекам, сколько к трепетной заботе о нашей безопасности и
здоровье.

Однако Айви не забыла о нашей выходке и в душе не простила нас.
Разумеется, вся деревня судачила о маленьких беглянках, и это наверняка
досаждало тетке. Но думаю, более всего Айви и Оуэна взбесили лишние хлопоты,
которые мы на них взвалили в ту ночь. Ведь дочерний долг Беатрикс заключался
в том, чтобы оставаться невидимой, да и мой тоже - коли уж я очутилась в их
доме. Вселенная Айви вращалась вокруг нее самой, вокруг деревни, в которой
тетка занимала определенное положение, вокруг светской жизни, бриджа и
тенниса, а также, в наибольшей степени, вокруг обожаемых сыновей и собак.
Беатрикс на радаре Айви не просматривалась. Думаю, это и имела в виду
Беатрикс, когда говорила мне, что мать "мучает" ее. Айви мучила дочь
равнодушием.

Возможно, детские переживания твоей бабушки покажутся тебе заурядными -
ну с кем не бывает. Всегда и всюду найдутся дети, с которыми их родители
обращаются много хуже. И все же каково оно - знать, что ты не нужна своей
матери? Родной матери - той, что произвела тебя на свет! Это знание нельзя
сбрасывать со счетов; напротив, оно представляется мне очень важным -
невероятно важным. Отверженность разъедает твое чувство собственного
достоинства, подтачивает самые основы твоего существа. И вырасти цельным
человеком в таких условиях крайне трудно.