"Джонатан Коу. Пока не выпал дождь" - читать интересную книгу автора

- Вижу... - Джилл запнулась, слегка растерявшись.
За окном хаотично громоздились здания вперемешку с деревьями и ломаной
линией горизонта. Джилл вдруг сообразила, что в городе ничего другого и не
увидишь. Но не в таких же выражениях описывать пейзаж маленькой девочке.
Придется взглянуть на все это - на каждое дерево, на каждый дом - под
совершенно иным углом зрения. И начать... с чего? С дымки, заволакивающей
крыши в том месте, где они упираются в небо? С едва уловимой смены оттенков
на небосклоне - от темно-синего до бледно-голубого? С резкого архитектурного
контраста там, где две многоэтажные башни встали по бокам церкви, в которой
Джилл угадала собор Св. Павла?
- Ну, - заговорила она наконец, - на голубом небе сияет солнце...
- Это я и без тебя знаю, - перебила Имоджин и стиснула руку Джилл.
И даже теперь Джилл помнила, очень отчетливо, как сжали ее руку эти
маленькие пальцы. В тот момент ей впервые пришло в голову: так вот, значит,
каково оно - иметь дочь. От сознания, что Кэтрин растет внутри нее, она на
миг оцепенела, а потом на нее нахлынули страх и радость, едва не сбив с ног.


* * *

Утром, как обычно, первым встал Томас. Джилл налила ему чая, сварила
яйца-пашот и, оставив отца читать газету, направилась в кабинет. Из глубин
старого письменного стола красного дерева она извлекла двадцать с лишним
коробок с кодаковскими слайдами и отнесла их в столовую, где было светлее.
Разложив добычу на обеденном столе, она огорченно причмокнула: большинство
коробок были непомеченными. Более-менее методичный просмотр их содержимого
занял полчаса, и, когда в столовой объявилась Элизабет, в халате и
непричесанная, Джилл как раз нашла то, что искала.
- Зачем тебе это? - спросила дочь. - Хотела найти фотографию Имождин.
Вот, взгляни.
Она вручила дочери квадратик пленки. Элизабет поднесла его к окну,
прищурилась.
- О боже! - воскликнула она. - Когда это снимали?
- В 1983-м. А что?
- Одежда! Прически! Это надо же такое придумать!
- Перестань. Через двадцать лет твои дети скажут о тебе то же самое.
Это день рождения, о котором я вам рассказывала. Пятидесятилетие Розамонд.
Видишь ее и Рут, меня, бабушку?
- Да. А где дедушка?
- Наверное, он и снимал. Мы у него узнаем, если он, конечно, вспомнит.
А маленькую девочку, что стоит перед тетей Розамонд, видишь?
Элизабет подняла слайд повыше, туда, где в окно лился яркий солнечный
свет. Однако внимание ее было приковано не к Имоджин, а к бесконечно чужой и
бесконечно родной женщине, стоявшей на снимке крайней слева, - фотопризраку
ее молодой матери. Снимок был, что называется, "хорошим", в том смысле, что
Джилл выглядела на нем хорошенькой, красивой даже. Прежде Элизабет не
считала мать красавицей, и теперь ей хотелось, чтобы фотография рассказала
побольше, много больше: о чем думала и что чувствовала ее мать,
новоиспеченная жена, недавно забеременевшая, на этом знаменательном
торжестве? Почему на фотографиях - особенно семейных - все выглядят такими