"Дмитрий Колосов. Император открывает глаза" - читать интересную книгу автора

вырывают лучшие. Порой она дается случайно, нужно лишь уловить момент, чтобы
схватить ее!
- Ударь! - кричал, потрясая мечом, Клеомен.
Но Эвклид не решился.
Но и это не меняло пока течения битвы. Ошеломленные напором пельтастов,
иллирийцы и ахеяне пятились, целыми группами покидая поле сражения.
Дрогнули, атакованные во фланг, халкасписты - воины со щитами, начищенного
до солнечного блеска, слепящего врагов, меди.
Еще немного, и кучка отважных рассеет целый вражеский корпус.
Это было бы катастрофой для македонян, что понимал Антигон.
Злодейка-судьба, именуемая еще смертью, костлявой рукой косила его
испытанных воинов. И Антигон тоже кричал, взывая к застывшим в оцепенении
всадникам.
- Атакуйте же! Атакуйте, черт побери!
Потом царь мучительно закашлялся, пятная платок новыми кровяными
пятнами. Подбежавший слуга пытался помочь, но Антигон оттолкнул его, хрипя:
- Скорее! Бери коня! Прикажи этим болванам напасть на конницу Клеомена!
Слуга бросился к лошадям и чрез несколько мгновений уже мчался во весь
опор вперед. Но он не успел. Из рядов антигоновых всадников вдруг вырвался
один, облаченный в новый блестящий доспех. Был он молод и дерзок, и имя
его - Филопемен - знала лишь горстка всадников-мегалопольцев. С криком
"вперед!" Филопемен направил коня прямо в болотистую низину, преодолел ее и
вскарабкался на противоположный откос. За ним потянулись другие. Затем,
наконец, зазвучали приказы гиппархов, решившихся поддержать порыв юнца.
Всадники устремились вперед и сшиблись с бросившимися им навстречу
спартанцами. Завязалась сеча, перевес в которой был на стороне македонян,
ибо их было более тысячи, а спартанцев не насчитывалось и пятисот.
Но они встретили врага яростно. Жалобно крича, побежали прочь лошади,
лишившиеся седоков. Воины в богато изукрашенных панцирях пали на землю,
пораженные вражеской сталью. Одни обрели смерть, другие кричали от ран.
Кричал и юный Филопемен: сброшенный с коня на землю, он бился пешим и был
уязвлен лаконской сталью сразу в оба бедра. Кричал не от боли, от ярости,
требуя склонившихся над ним друзей посадить его на коня. Но никто не решился
сделать это, и тогда Филопемен пытался сам вскарабкаться на коня и падал
вновь, лишившись сил.
Спартанцы понемногу пятились, теснимые врагом, но еще держались, потому
что должны были держаться. Но тут совершили роковой просчет командиры
пельтастов, прекратившие избиение очутившихся в кольце иллирян и
устремившиеся на выручку своей коннице. Пельтастам удалось остановить
врагов, но тем временем Александр и Деметрий из Фар собрали своих воинов и
атаковали Эвклида. Атаковали сразу с двух сторон: иллирийцы, беотяне и
ахейцы - в лоб, а акарнаны, о которых не знали ни Клеомен, ни его брат,
обманутые Дамотелом, прельстившимся на золото Антигона - во фланг.
Клеомен не сразу понял, что произошло. Он лишь увидел, что полки
Эвклида пятятся, и догадался, что случилась беда. Теперь уже нечего было
рассчитывать на то, чтоб обрушиться на фалангу Антигона двумя бронированными
кулаками. Теперь надлежало думать не о победе, а о спасении от поражения.
- Все вниз! - велел Клеомен генералам, и те повели полки с холма в
долину, на выручку всадникам и уже выбитым со своей позиции воинам Эвклида.
Судьба сбила шаг, поворачивая лицо к спартиатам.