"Дидье ван Ковелер. Явление " - читать интересную книгу автора

машинальным жестом, каким обычно отгоняют назойливого комара, отослать меня
обратно. Я тщетно пытаюсь возразить; он вызывает накачанную силиконом даму и
приказывает мне вернуться на прежнее место. Провожаемая равнодушными
взглядами остальных пассажиров, у которых, видимо, с документами все в
порядке, я вновь пробираюсь по лабиринту железных ограждений, табличка над
которыми гласит "Мехиканос". Ее-то я и не заметила и на приоритет
бизнес-класса надеялась зря: я оказываюсь в конце вереницы из полусотни
угрюмых истуканов, нахлынувших, пока я мешкала, к единственному окошечку,
предназначенному для пропуска иностранцев.
Когда наконец приходит мой черед предстать перед находящимся в
полубессознательном состоянии таможенником с зеленоватым лицом, жующим
колпачок от ручки, я, схватившись за голову, выношу неторопливые вопросы,
значение которых безуспешно пытаюсь понять с помощью моего карманного
словарика, в то время как он привередливо рассматривает все выданные мне за
последние десять лет визы. Внезапно, без видимых причин, он решает, что я
вовсе не подозрительная личность; мощным сотрясающим все вокруг ударом
штампует мой паспорт и, глядя исподлобья, возвращает его мне, облизывая
пересохшие губы. Я уже чувствую, что возненавижу эту страну.
В зале выдачи багажа мне уготовлен следующий приятный сюрприз: мой
клеенчатый чемодан, который я до отказа набила бутылками с минеральной водой
и герметичными упаковками с биопродуктами, дабы оградить себя от дегустации
местной кухни, беспомощно валяется на ленточном конвейере, распоротый, с
продырявленными бутылками и искромсанными упаковками, посыпанными ломтиками
моркови и рисинками. Я загружаю остатки того, что ранее было моим чемоданом,
на тележку, преисполненная решимости, направляюсь к таможенному контролю для
выявления виновника этого погрома. И меня же и задерживают. Два здоровяка
хватают меня под руки, пока третий что-то орет мне прямо в лицо, тыча
пальцем под подбородок. Я по-английски осведомляюсь, что происходит, а он
продолжает еще громче вопить на испанском, как будто, если он повысит голос,
я смогу лучше понять.
После нескольких минут ни к чему не приводящего обмена ругательствами
супермен в миниатюре, в сереньком костюме, круглых очках и со светлыми
кудряшками, спадающими на лоб, берет за руку одного из полицейских,
удерживающих меня, тревожно улыбаясь, объявляет мне, что все в порядке,
потом начинает засыпать моих мучителей вопросами на их языке. Не понижая
голоса и указывая на останки моего чемодана, таможенники держат ответ.
Обладатель кудряшек хмурится и советует мне сохранять спокойствие, чтобы не
усугублять положение. Я начинаю возмущаться, но он в двух словах поясняет
ситуацию: мой чемодан был разодран собаками, обученными для обнаружения
наркотиков, что подразумевает, что последние в нем и находились. По
прошествии нескольких секунд, оправившись от изумления, я возражаю, что
завозить наркотики в Мексику - все равно что на Кубу сигары. Он поспешно
соглашается, лишь бы я умолкла:
- Вы, безусловно, правы: собак очень плохо кормят, поэтому они и
набрасываются на что попало. Но вам еще предстоит убедить таможенников в
том, что вы не наркокурьер.
- Да, и как же? Они все сожрали! Как, по-вашему, я докажу, что в
чемодане не было наркотиков, если теперь там нет вообще ничего?
- У вас есть доллары?
Его спокойный тон умеряет мой пыл. Все взгляды нацелены на меня. Я