"Дидье ван Ковелер. Явление " - читать интересную книгу автора

громадным навесом из бетона и дерева, массивные серые своды которого
визуально утончаются рейками из светлого дерева с закрепленными на них
флагами всех мировых держав. Тильма возвышается над безлюдным алтарем,
отстоящим на десять метров от медной стены, и ничто не напоминает о толпах
фотографов, кружащихся внизу в колодцах света.
Тысячи замерших людей внимают звукам мессы, доносящейся из
громкоговорителей, подпевают на своем языке. Воздевая руки к небу, еще такая
же толпа на коленях сползается с площади, откуда, при каждом открытии
дверей, доносится гул торгующихся. Странное чувство посреди этого
безмятежного сборища щемит мне сердце. Как будто какая-то внеземная
невесомость выжимает из меня слезы, а я не могу понять отчего. Вероятно, с
регулярными интервалами сказываются усталость, недостаток кислорода или
специи "Аэромексико". Только вот, остановив взгляд на застекленной рамке и
окруженной золотыми лучами Пресвятой Деве с кукольным лицом, я вдруг ловлю
себя на том, что нашептываю что-то, благодарю неизвестно кого, то ли за свое
выздоровление, то ли за прощение, то ли за отсрочку, и прошу прощения у
самой себя за то, что пренебрегла всем этим, не изменилась и не
воспользовалась ни данным мне шансом, ни предостережением. Из меня само
собой вылетает: помогите мне разобраться, научите меня воспользоваться
предоставленным вами временем, кем бы вы ни были, коллегами, Господом Богом,
моим телом, моей волей, моей собакой, моей матерью или моим любимым. И вот я
закрываю глаза, объединяю свое горе с этим общим переживанием, наслоившимся
на мою усталость, мое раздражение, мои неприятия и сомнения. И нечто новое
закрадывается в меня, какая-то смесь силы и гармонии; я приемлю
благодарность и мольбы тысяч окружающих меня незнакомцев; обретаю внезапно
все возраста, все надежды, все злоключения и болезни, приобщаюсь к
искреннему порыву, приводящему всех этих людей к куску ткани четырехвековой
давности. Но чувство, волнующее мою душу, вовсе не сверхъестественно и не
религиозно; я лишь получаю отражение всех этих волн энергии, сходящихся в
застекленной рамке. Это моя история, а это - их, это встреча, взаимообмен,
место встречи. И вот я - одиночка, агорофоб - отдаюсь очарованию, боли,
нежности, полноте, куда вливается это разноголосье, эти песни мира, эти
печали и радости.
Пошатываясь, я выхожу на свежий воздух, прохожу в дыму жаренных на
гриле колбасок по аллеям, посреди сотен Дев на открытках, коврах, банных
полотенцах, леденцах, свечах, пряниках и настольных лампах; наталкиваюсь на
людей, позволяю им толкать себя, пробираюсь до опоясанного лестницами среди
ухоженной растительности холма Тепейяк. Я шагаю, как робот, начинаю
восхождение по горе, несомненно, не имеющей более ничего общего с холмом
Явлений; пытаюсь не замечать толпу и партер из роз, рожки с мороженым и
пивные бутылки, пальмы и нелепые статуи у водопада, беспошлинные бутики и
гул задыхающейся в дымке столицы; пытаюсь пройти по следу бедного индейца из
1531 года и задаюсь вопросом, сомневался ли он, как и я, прежде чем увидел,
или же получил лишь подтверждение своей веры, плату за свои молитвы.
На решетке многоярусного кладбища прикреплена мраморная плита:
ЕI panteon es civil .
Aqiunose encuentra Juan Diego *
______________
* Это кладбище гражданское. Здесь не покоится прах Хуана Диего (исп ).