"Дидье ван Ковелер. Явление " - читать интересную книгу автора

сосуществование. Какие бы манипуляции и подмены с тильмой мне ни пришлось
изобличать, он не зря придумал сказку о своей встрече с Пресвятой Девой.
Коридорный останавливается перед Хуаном Диего. Перекладывает чемодан из
одной руки в другую. Видно, решил перекреститься. Оказывается, хотел лишь
поправить висевшую чуть криво рамку.
Еще двадцать песо, и я оказываюсь в половине некогда огромной залы с
лепным потолком, ныне разделенной перегородкой из гипсокартона, пахнущей
средством от тараканов и прогорклым маслом. Две незакрывающиеся чугунные
двери выходят на глухую стену, где рокочет кондиционер, двойные занавески из
бархата цвета сливы намертво прилеплены грязью к разошедшимся зажимам
карниза, над мини-баром возвышаются три пластмассовые арки, а ванная комната
разбита на две части: ванна и унитаз за дверью, раковина, отделенная от
постели матовой стеклянной панелью в форме луковицы, в спальне. Это и есть
дизайнерская изюминка.
Открыв огромные краны, чтобы наполнить ванну, я вместо воды получаю
шипение и свист, вслед за этим вытекает тонкая коричневатая струйка. Я
отказываюсь от ванны и усаживаюсь перед телефоном. Мне бы хотелось услышать
голос Франка, рассказать ему о смятении, охватившем меня в соборе и
повторившемся на холме - этом необъяснимом ощущении дежа вю. Когда я была на
Тепейяке, то окружающий пейзаж был мне не знаком и все-таки что-то напоминал
мне. Хоть я и измотана долгим перелетом, и у меня затекли ноги, и горит
горло, и трудно дышать из-за залепившей нос засохшей корки, я ощущаю себя
одновременно более невесомой и более плотной, чем обычно. Как если бы вокруг
меня крутился некий призрак, фильтрующий на моем пути все происходящее,
забирающий мою энергию и взамен обнадеживающий меня, сообщающий мне эмоции,
печали.
Со мной уже было такое - после смерти моей собаки. Этот призыв, это
внезапное ощущение, что я не одна, это неудержимое желание закрыть глаза и
гладить пустоту, откликнуться на молчание. И ничего подобного после маминых
похорон. Она все высосала из меня еще при жизни: мне больше нечего было дать
ей, кроме обязательного траура, принятого сострадания и чувства
освобождения, которое она неустанно обещала мне все долгие годы, пока
болела, подобно тренеру, который соблазняет спортсмена ароматом близкой
победы. Джеф же, напротив, так мало получил в сравнении с ней. Сколько
времени я посвятила ему за восемь лет его жизни? Он просыпался рядом со мной
на кровати, я выгуливала его минут десять и возвращалась к нему лишь поздним
вечером. Нет, не призраки людей или собак не дают нашей душе покоя: нас
неотступно преследует время, которое мы им не уделили, воспоминания об
упущенных возможностях и об ожиданиях, на которые не сумели ответить.
Почему же все это настигает меня теперь в Мексике? Впервые за последние
годы я делаю передышку, теряю ритм, покидаю свое привычное окружение.
Франк - единственный человек, которому я бы решилась поведать о своих
злоключениях и непривычных ощущениях, не покидающих меня с той минуты, как
адвокат дьявола засадил мне в голову этого Хуана Диего. Мне нужно, чтобы он
выслушал меня. Нужны его насмешки, его молчание и увертки, как в тот вечер,
когда сгорели сандвичи. Нужна эта присущая нам обоим неловкость, свободная
от какой бы то ни было двусмысленности, эта стыдливая отчужденность,
заменяющая нам близость с тех пор, как мы расстались. Но мой сотовый
отказывается работать в этой стране, телефонистка не понимает моего
испанского, и мне поневоле приходится погрузиться в изучение ватиканских