"Дидье ван Ковеларт. Вне себя" - читать интересную книгу автора

праздных курортников над собственным сном... Действие капельницы с
"Ксилантилом", объяснил мне врач.
А потом - склонившееся надо мной лицо Мюриэль, когда я открыл глаза, ее
улыбка, радость, облегчение, слезы, капавшие на мои щеки... Нервное
напряжение наконец ее отпустило. За пять лет в такси я был ее первой
аварией. Попытка проскочить перед грузовиком, боковое столкновение, удар о
парапет и падение в Сену. Надтреснутым голосом она восстанавливала для меня
цепь событий, медленно, упирая на согласные, так говорят с глухими или с
плохо соображающими стариками. Она поклялась, что, если я не выйду из комы,
никогда больше не сядет за руль. Хотя, как сама же честно призналась, мое
возвращение к жизни вряд ли изменит ее будущее. Нарушение 5-го класса,
повестка в полицейский суд и в перспективе лишение прав. Скупая картина, но
об остальном я легко догадывался по ее молчанию. Я помнил кое-что из
сказанного ею у моего изголовья: как она молилась, чтобы я открыл глаза, как
убивалась в отчаянии; она не стеснялась высказывать сокровенное, ведь я, по
идее, ее не слышал. Разведенная, с двумя детьми на руках, из зачуханного
городишка в северном пригороде, связанная пожизненным долгом за свое такси.
Иссушенное заботами тело, неженственные бугорки мускулов под свитером,
кое-как сколотые гребнем черные волосы, усталое лицо без косметики, глаза,
которым бы смеяться и радоваться и которые уже давно только и делают, что
следят за дорогой. Пожалуй, даже хорошенькая, но сильно битая жизнью и
очерствевшая. Ангел, обросший противотанковой броней, в которой вдруг
обнаружилась брешь. Она сама вытащила меня из воды, так мне сказали: никто
из очевидцев не решился прыгнуть, люди сочли более важным записать номер
грузовика, который с места аварии скрылся.
Когда я, выйдя из комы, назвал себя и не мог дозвониться до жены, она
съездила проверить, живу ли я по указанному адресу. Входная дверь была
закрыта, и на ее звонки в домофон никто не ответил. Когда же врачи сочли,
что меня можно отпустить домой, а администрация не давала разрешения на
выписку без поручительства, она меня форменным образом похитила сегодня
утром, сказав, что нечего мне сидеть в тюрьме за тысячу евро в день: она
сама отвезет меня домой, а я приеду и расплачусь, когда мне будет удобно,
вот так. Я без конца благодарил ее, она без конца просила у меня прощения. В
такси, которое одолжил ей уехавший в отпуск коллега, она довезла меня до
самой двери. Оставила на всякий случай свою карточку и укатила,
предварительно убедившись, что я говорю в домофон. Надо полагать, ей
хотелось поскорее забыть обо мне теперь, когда все обошлось.
- Ром кончился, - сообщает официант. - Просто кока-колу или что-нибудь
еще?
- Просто кока-колу.
- Насчет коньяка, к вашему сведению, производитель имеет право
указывать год после тысяча девятьсот семидесятого при наличии экспертного
заключения апелляционного суда Бордо, и даже до семидесятого, если
произведена датировка по углероду-14.
- Извините. Давайте кока-колу с коньяком.
От его умного вида не осталось и следа - так он стиснул зубы. Надо бы
спросить его, где ближайший полицейский участок, и тут я вспоминаю, что у
меня нет при себе денег. Как только он отворачивается к стойке, вылетаю за
дверь.
На другой стороне улицы стоит ажан; подхожу, выслушиваю объяснения,