"Дидье ван Ковелер. Запредельная жизнь " - читать интересную книгу автора

о презрительном предложении Фабьены изменять ей не церемонясь. Мы с Наилой
забрались на парусный склад водноспортивного клуба и довели дело до конца,
полные самых лучших дружеских чувств, которые не исчезли и в дальнейшем,
когда мы научились доставлять друг другу удовольствие.
- Простите, - прошептала Наила, не глядя на меня.
- Это вы меня простите, - учтиво ответил я.
И мы оба расхохотались, лежа на расстеленном парусе. Потом встали и
отыскали в пустой ввиду зимнего времени раздевалке полотенца.
Это было в прошлом году.
Что ждало нас в будущем? Может, нашей любви очень скоро пришел бы
конец? Или страсть и искренность притупились бы со временем и все свелось к
нудной связи? Или все же у меня хватило бы мужества - и желания - бросить
ради нее семью? На что я решился бы, если бы дошло до крайности: предпочесть
Наилу или пожертвовать ею?
Не удивлюсь, если окажется, что я умер от нерешительности. С горечью
убеждаюсь, что эта черта характера не исчезла и за гробом.


* * *

Напутствие меня в мир иной прошло нормально. Я ничего не почувствовал.
Пожилой священник честно пробубнил всю обойму положенных молитв, но держался
как-то отчужденно, словно недоумевая, почему вдруг он тут очутился. Мы
видели друг друга первый раз. Ни в нашей церкви, ни в Пьер-рэ я его не
встречал. Возможно, его прислали по вызову - какая-нибудь служба "Гробы на
дому" вроде "Срочной медицинской помощи".
Мне очень стыдно, но, пока мою душу препоручали Господу, я думал только
о том, что теперь бы в самый раз глоток аперитива.
Часов в двенадцать пришел из школы Люсьен, ничуть не испуганный, с
ранцем за спиной и электронной игрой на батарейках в руке - видно, не
отрывался от нее всю дорогу. Вероятно, хотя Фабьена все объяснила по
телефону, учительница с директором побоялись рассказать мальчику, что
произошло. Мать ждала его в передней. Она взяла его за плечи поверх ремней
от ранца и, подготовив почву какими-то туманными намеками, наконец сказала,
что в дом пришла беда и он теперь стал мужчиной. Люсьен сразу просек.
- Папа умер? - выпалил он с округлившимися глазами. Фабьена прервала на
полуслове запутанные рассуждения о жизни, смерти, испытаниях и взрослении.
Такая реакция выбила ее из колеи, почти... разочаровала - у нее было
заготовлено еще столько красивых фраз.
- Нет-нет, - невольно вырвалось у нее в первую секунду. - То есть да...
Видишь ли, он ушел, но не покинул нас навсегда - он сейчас на небе вместе с
бабушкой. Понимаешь? И ты должен молиться за него, потому что...
- От чего он умер? - перебил Люсьен, всегда, как и его мать в
нормальном состоянии, мысливший практически.
- Разрыв ао... Это было не больно, как укол. Папа не страдал, он ушел
во сне. Крепись, малыш.
И Фабьена прижала его к себе вместе с ранцем. Наконец-то она заплакала.
Хотя, как я подозреваю, не из-за меня, а из-за нависшей над сыночком угрозы
гипертонии.
- Где он? - спросил Люсьен, высвободившись и стоя прямо, как деревянный