"Дидье ван Ковелер. Запредельная жизнь " - читать интересную книгу автора

в вину, что я не имею достаточного веса в глазах его друзей и учительницы,
отец обижается, что я уже не ребенок, Фабьена прекрасно справляется с
лавкой - я лишь наследник стен. Ну а Наила... Наила торгует путешествиями в
турагентстве "Хавас", я для нее - лишь эпизод, найдутся другие клиенты,
посвободнее, которые забредут полистать каталоги.
Я не хочу сказать, что моя смерть как-то оправдана, но не было и
никаких доводов, чего бы ради ее откладывать. Пустота, которая после меня
останется, заполнится довольно быстро. Мой уход всем на пользу: Люсьену
наконец будет чем похвастаться, папа сможет еще глубже погрузиться в
прошлое, обложившись моими детскими фотографиями, а Фабьена поспешит
забетонировать заросшую бурьяном площадку, которую занимал трейлер, чтобы
расширить место для склада. Все без меня пойдет отлично. Возможно, это
единственный отчет который я смогу представить Кому надлежит, но, как мне
кажется, если мои руки пусты, значит, они уж точно чисты.
Ну вот. По-моему, я испытал свою совесть - проверка закончена. Если Ты
этого дожидался, чтобы появиться. Я готов. Можешь дать о себе знать. Чем
больше минут сменяется на экране часов, тем больше я убеждаюсь - вот-вот
произойдет нечто: меня позовут, словно пациента из очереди перед врачебным
кабинетом.
Интересно, кто мне откроет дверь, кто вызвался или кому поручено меня
встречать? Ангел-хранитель, Судия, мать, которой я так и не узнал, бабушка с
дедушкой, которых мне так не хватало, светящееся существо, возникающее в
конце туннеля, как рассказывают некоторые из побывавших одной ногой в могиле
и вынесших из состояния комы непоколебимо-безмятежный взгляд и тоску по
смерти, которая не пожелала взять их? Или, может, перевозчик душ через реку
забвения? Или инспектор, который будет проверять мои счета? Или крылатый
казенный адвокат, который выделен защищать меня против рогатого прокурора?
Дожидаясь, что же будет, от нечего делать еще раз мысленно проглядываю
свою жизнь.
На полу, завернутые в бумажный носовой платок, валяются два
презерватива - свидетели моей последней ночи в этом мире; комок у самого
мольберта, где сохнет портрет Наилы, которому суждено остаться
незавершенным.


* * *

Меня звали Жак Лормо, я проживал по адресу: Экс-ле-Бен, авеню Терм, дом
64, мне было почти тридцать пять, но все говорили, что я на них не тяну. Я и
вообще-то ни на что особенное в жизни не тянул. Вот уже пять с половиной
поколений Лормо торгуют скобяным товаром, дело передается от отца к сыну,
меня же семейное призвание обошло стороной: покупатели меня раздражали,
цифры не лезли в голову, инструменты валились из рук. К счастью для моего
отца (который терпеливо, хотя и не слишком веря в успех, пытался направить
меня на истинный путь), я повстречал Фабьену.
Первое время после того, как отец оставил нам магазин, она из уважения
к нему еще делала вид, что я участвую в торговле. Продолжала его игру.
Стояла за прилавком и при случае призывала меня на помощь. "Жак, объясни
мадам Бофор, что бельевая веревка продается в мотках по двадцать метров, а
меньше отрезать нельзя". Но мадам Бофор долго и нудно убеждала меня, с