"Василий Павлович Козаченко. Горячие руки (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

к вечеру. Места в "салоне смерти" было достаточно, и теперь нас там было
уже двадцать три.


4


А наутро снова осталось двадцать два.
Ночью тихо умер, так и не приходя в сознание, Володя Сибиряк. Мертвый,
он лежал с широко раскрытыми глазами, с застывшей улыбкой на высохших
губах и с зажатым в костлявой детской руке кусочком хлеба. Вынесли его
новоприбывшие товарищи. У нас на это уже не было сил. Их у нас, да и то
лишь у некоторых, хватило только на то, чтобы выползти за ним и проводить
мертвого побратима на залитый утренними розовыми лучами двор.
То, что мы увидели во дворе, снова поразило и до крайности удивило нас.
Правда, сегодня было первое апреля, как мы узнали от прибывших, однако то,
что творилось у нас на глазах, никак не вязалось с первоапрельской шуткой.
На улице у самой ограды толпились женщины и дети.
Люди заглядывали сквозь проволоку во двор, суетились, что-то кому-то
кричали, а потом притихли и начали выравниваться в длинную очередь вдоль
ограды. И оккупанты не кричали на них, не стреляли и не спускали с
поводков злых волкодавов. Да только ли это! В воротах стоял сам командир
мадьярского взвода и отбирал у женщин передачи, просматривал и потом
отдавал полицаям, которые уже непосредственно вручали их заключенным.
А в стороне, совершенно равнодушный и спокойный, словно так и надо,
стоял гауптшарфюрер Иоганн Рудольф Пашке, и свирепый волкодав также
спокойно лежал у его ног.
Нет, в самом деле, что это вдруг произошло с гитлеровцами?
Но с этим запоздалым вопросом нам пока что не к кому было обратиться.
Вновь прибывшие (теперь мы увидели, что было их, наверное, с полсотни)
разбрелись по двору, стояли группками ближе к воротам, ожидая передач, а
наш вчерашний русый спаситель вцепился руками в колючую проволоку и, забыв
обо всем на свете, оживленно переговаривался с круглолицей бойкой
девушкой, стоявшей по ту сторону двойной проволочной ограды и сверкавшей
темными, искристо улыбающимися глазами.
Вероятно, это и была упоминавшаяся вчера "чудесная дивчина Яринка". Как
раз между ней и парнем на одном из кольев ограды была прибита фанерная
дощечка, а на ней предупреждение о том, что подходить сюда запрещено и что
нарушитель, который попытается подойти, будет наказан смертью.
Странно! Почему терпел такое нарушение Пашке?
Почему не разрядил им в спину свой парабеллум?..
И снова в тот же день были вдобавок к печеной, а не сырой свекле хорошо
сваренные отруби, да еще свежий хлеб, пирожки, сочные головки лука, чеснок
и даже табак.
Но... пока мы наблюдали в лагере и на улице эти необычайные события, в
"салоне смерти" навеки уснул еще один наш товарищ - старшина стрелковой
роты, бывший тракторист Павло Репьях. И ни крошки сегодня не могли взять в
рот истощенные молодые парни узбек Бахрам и чуваш Петро... Целый день они
лежали неподвижно, уставившись глазами в потолок, не реагируя ни на что
окружающее даже взглядом...