"Василий Павлович Козаченко. Горячие руки (Повесть про войну)" - читать интересную книгу автора

Зимой, в лютые морозы, когда долбить ямы в мерзлом грунте было почти
невозможно, трупы умерших или расстрелянных лежали незахороненными до тех
пор, пока их не наберется не менее двадцати. Трупы, по категорическому
приказу Пашке, должны быть обязательно раздетыми, вынесены за ворота на
главную улицу и сложены аккуратным штабелем под оградой. Так и лежали эти
жуткие штабеля на морозе по нескольку суток, наводя ужас на все село.
Особенно же педантичность Пашке проявлялась в придумывании бесчисленных
надоевших и бессодержательных правил жизни и поведения пленных. Можно
сказать, что он был настоящим поэтом предупреждений и предостережений. От
слов "Halt" [Стой (нем )], "Verboten" [Запрещено (нем )] и "Todt" [Смерть
(нем )] на территории лагеря и вокруг него даже в глазах рябило.
Запрещалось, и никак не меньше, как только под страхом смерти: подходить к
проволочной ограде ближе, чем на пять шагов; к немецкому начальству, если
оно появлялось за оградой, ближе, чем на шесть шагов.
Запрещалось также печь или варить свеклу без чрезвычайной необходимости
и специального на то разрешения, разжигать, даже в самые лютые морозы,
костры, вырывать из стрехи солому, выламывать слеги из крыши коровника,
отправлять естественные надобности не в указанном месте, переговариваться
с людьми через проволоку и еще многое и многое другое.
Все предупреждения выписывались густой черной краской на заранее
заготовленных фанерных дощечках.
И выписывались большей частью старательной и аккуратной рукой самого
Пашке.
Предупредив и удовлетворив таким образом свое пристрастие к порядку,
Пашке уже, вероятно, с легкой Душой постреливал из парабеллума по живым
мишеням.
Стрельбу по людям он превратил в своеобразный спорт для собственного
развлечения. Подчиненные его могли действовать плеткой, вчетверо
сплетенной из проволоки, палками, прикладами автоматов и винтовок,
каблуками сапог. А стрелять - только в исключительных обстоятельствах и в
крайнем случае. Они, правда, развлекались еще и тем, что натравливали на
пленных злых волкодавов, которые впивались в икры и вырывали куски тела,
как настоящие волки. Но стрелять в человека, который беспечно приблизился
к ограде на недозволенное расстояние, любил сам гауптшарфюрер Пашке. Это
было лишь его право, его забава, которую он, шутя, называл "маленькой
войной".
Иногда, если жертва не хотела умирать и оказывала сопротивление или
кто-нибудь пытался бежать из лагеря (а осенью, когда у нас еще сохранилось
немного сил, это бывало нередко), гауптшарфюрер устраивал по такому поводу
настоящие "представления"
Первым делом того, кто провинился или поднял руку на арийца, вне
программы, избивали до крови и потери сознания. Потом его привязывали к
столбу, вкопанному посреди лагеря, и выстраивали у стены коровника весь
лагерь. Выходить должны были все: живые, полуживые, Тех, кто не держался
на ногах, должны были поддерживать товарищи. Люди часто простаивали на
лютом морозе по нескольку часов, а иногда и целый день. И пока они, стоя,
мерзли на ледяном ветру, под теплой крышей комендантского дома готовился
пышный велеречивый и на пыщенный приказ. О силе и мощи третьего рейха,
который в веках будет существовать на нашей планете, повергнув себе под
ноги разные там мизерные племена и народы. О мудрости фюрера. О деснице