"Азамат Козаев. Глава из вовсе неисторического романа Одиссей" - читать интересную книгу автора

голова, синие глаза, что с течением времени прищурятся и укутаются такой
же сеточкой морщин. Все это великодушно дали рассмотреть полная луна и
факел в Телемаховой руке.
- Подойди ближе, сынок. - последнее слово далось ему необычайно тяжело,
на языке привыкшем только материться, кричать, и петь боевые гимны, это
слово получилось неуклюжим, как кукла, рубленная топором.
Телемах подошел ближе.
- Мне Эвмей сказал, что ты друг отца, что вы воевали вместе под Троей...
- Да.
- Где сейчас отец? Он жив?
- Д-да. Он... - слова застряли в горле, а глаза сына жгли, жгли требуя
ответа. Сын Лаэрта мгновенно забыл, что хотел сказать. -Он... Я... Я -
Одиссей. Я.
Телемах смотрел и не мог поверить, его лицо переживало бурную смену
чувств, от восторга до лютой злобы, Одиссей был готов ко всему и,
замолчав, ждал. Телемах приблизил факел и вглядывался в стоящего перед ним
мокрого, жалкого, избитого человека - Сволочь! - прошептал сын. Одиссееву
щеку свело судорогой. -Сволочь!
Телемах трясся и не мог остановиться, факел в руке задрожал. Одиссей
ждал удара факелом в лицо, но даже и не подумал закрыться или отвернуться.
- Сволочь! - шептал Телемах. Волнение пережимало ему гортань, но
Одиссей мог продолжить за него сам и угрюмо сверкал глазами. Ты шатался
где-то столько лет, что у меня на губах давно обсохло молоко и сейчас вино
обсыхает.
Да сын!
- Сволочь! - Наш дом... Твой дом заполонили ублюдки, твою жену, мою
мать принуждают к сожительству, как простую пастушку, ее тискают по углам
все кому не лень, она молчит, чтобы не распалять выродков, а ты, отец
плаваешь неизвестно где!..
Да, сын!
- Сволочь! - И вот наконец ты соизволил вернуться. На пепелище...
Да, сын!
- Сволочь! Подлец! Может быть и ты разорял чей-то двор и принуждал
чужих жен...
Одиссей отвесил сыну крепкую затрещину и Телемах покатился с ног по
прибрежной гальке.
- Подбери сопли, мальчишка. С отцом говоришь! - проворчал беззлобно
Одиссей.
Телемах вскочил, разъяренный, еще ничего не понявший, не слушающий
слов, замолотил факелом воздух перед собой, и Одиссею пришлось туго. Сын
загнал отца в море, несколько раз Лаэртид вскрикивал, когда факел жалил
бока и руки, и оглянувшись назад, и увидев позади только море, Одиссей,
стиснул зубы, перехватил руку сына и швырнул мимо себя в море, наддав
локтем под дых.
Прости сынок, я виноват. Одиссей подхватил захлебывающегося Телемаха и
вытащил на берег. И сам упал рядом. Телемах отфыркивался, отплевывался,
выкашливал морскую воду, а отец гладил мокрую голову сына ладонью.
- Мой мальчик,- шептал Одиссей. -хоть сейчас поглажу тебя по голове.
Время не вернуть, оно утекает как морская вода сквозь пальцы, и ты не
всегда даже чувствуешь его незаметный исход, а потом оказывается, что тебе