"Михаил Эммануилович Козаков. Мещанин Адамейко " - читать интересную книгу автора

всем обитателям дома. Первое из них - наружность Ардальона Адамейко, и
второе - тот
образ жизни, который вел этот человек. Может быть, к этому прибавилось
бы и третье - образ мыслей Ардальона Порфирьевича, но он никогда не делился
ими со своей женой, а отношение к ним Елизаветы Григорьевны было неизвестно.
Внешность, - как и убеждения Адамейко, - не соответствовала его
молодому возрасту. Впрочем, лучше всего читатель убедится в этом в свое
время, когда вместе с Ардальоном Порфирьевичем посмотрит в зеркало, стоящее
в квартире вдовы покойного подпольного адвоката Николая Матвеевича
Пострункова - Варвары Семеновны: лицо Адамейко тогда не претерпело никаких
почти изменений и было таким же, каким привыкли его видеть все встречавшие
его часто на С-ской улице.
Времяпровождение же Адамейко в значительной степени зависело от того,
что уже известно нам из его разговора с Федором Суховым: Ардальон
Порфирьевич "не находился при советской службе" и был, как и его новый
знакомый, безработным. Весной расформировали учреждение, где работал он
старшим счетоводом, и Ардальон Порфирьевич остался без службы. Елизавета
Григорьевна жаловалась всем в доме на своего мужа, никак не старавшегося, по
ее словам, раздобыть себе новую работу и предпочитавшего, очевидно, жить на
те средства, которые вносила в дом она, Елизавета Григорьевна, торговавшая
на Клинском рынке галантереей и мелким товаром.
В правоте Елизаветы Григорьевны жильцы дома не сомневались уже по
одному тому, что Адамейко никогда ее в разговорах и не оспаривал, - это он
доказывал всем каждодневно. Утром, когда Елизавета Григорьевна уходила к
своему ларьку, на рынок, выходил из дому и Ардальон Порфирьевич. Проводив
жену и проскучав некоторое время за прилавком, он, - как только начинали
подходить покупатели, - покидал рынок и, пробравшись сквозь толпу на
проспект, начинал свой день. И начало этого дня, 28 августа, когда произошла
вторая встреча его с Федором Суховым, ничем почти - до этой встречи - не
отличалось от предыдущих, и краткое описание его может облегчить читателю
увидеть Ардальона Адамейко таким, каким видели его в продолжение дня
различные прохожие на улице или жильцы общего с ним дома.
Впоследствии, на суде, прокурор живо интересовался, как говорил,
"распорядком дня" Ардальона Порфирьевича, pacспрашивал усердно о каждой
мелочи - о привычках подсудимого, о разговорах его, о встречах с ним его
знакомых. Помнится, прокурор своим усердием вызвал недоумение и даже
невольное раздражение у присутствовавшей в зале суда публики, когда
непонятно для всех осложнил свои расспросы, предложив свидетелям и Ардальону
Порфирьевичу рассказывать подробно про общение его не только с людьми, но
и... с животными.
Действительно, вначале прокурорские домогания мало были понятны
слушателям этого, по существу, обычного процесса; кто-то в публике не без
злой иронии повторил тогда, что усердие прокурора может дойти даже до того,
что он вот-вот скоро будет просить суд о допросе того самого... белого
шпица, с которым был так ласков и кормил всегда сладостями подсудимый
Адамейко.
Но предстать собаке пред судом, вопреки насмешкам кое- кого, не
понадобилось, а прокурор своего же все-таки добился и доказал суду, что
обвиняемый действовал бесспорно с заранее обдуманным намерением.
Прокурорские доводы были вполне убедительными, но он не был целиком прав,