"Евгений Козловский. Голос Америки (научно-фантастический эпилог)" - читать интересную книгу автора

Евгений Козловский

ГОЛОС АМЕРИКИ
научно-фантастический эпилог

Черт возьми! Такая уж надувательная земля!
Н. Гоголь. "Игроки"

Проводив взглядом рванувшегося от главного входа красно-белого жучка
скорой, в недра которого с мешающей помощью Трупца Младенца Малого
только что был внесен генерал Малофеев (говорят, его Трупец и отравил, -
Катька Кишко, едко пахнущая половыми секретами, прошипела из-за спины
таинственным голосом последнюю сплетню, - впрочем, что же? почему бы и
не Трупец? почему бы и не отравил?), - жучок умудрился-таки найти щелку
в непрерывной, неостановимой, темно-зеленой ленте прущих по набережной
военных грузовиков и, полавировав внутри нее, скрылся за излучиною, -
Никита вдруг подумал, что внезапное заболевание генерала может привести
к таким последствиям, о каких страшно бредить и в бреду, и еще подумал,
что слишком далеко его, Никиту, кажется, занесло, далеко и совсем не ту-
да. Он и раньше чувствовал, что его несет не туда, но то было несет, а
теперь - занесло уже, занесло окончательно, и ясное сознание этого факта
пришло в голову впервые.
Ему, собственно, и всегда, можно сказать - с рождения, некуда было
деваться, вся логика биографии, судьбы толкала в черно-серое здание на
Яузе, вмещающее два десятка западных подрывных радиостанций, разных там
Свобод, Би-би-си и Немецких Волн. Он от младенчества, от младых, как го-
ворится, ногтей слишком насмотрелся на диссидентствующих этих либералов,
на либеральствующих диссидентов, к числу которых, увы, принадлежали и
оба его родителя, и старшая сестрица Лидия; слишком наслушался несконча-
емых их, пустых и глупых вечерне-ночных, в клубах вонючего табачного ды-
ма разговоров, за которыми, одна вслед другой, летели бутылки липкого
тошнотворного портвешка и переводились килограммы тогда еще дешевого ко-
фе; слишком надышался кисловатой, затхлой, даже на свободе - вполне тю-
ремною - атмосферой; слишком, слишком, слишком! чтобы каждой клеточкою
души не стремиться вырваться из этого вызывающего органическую брезгли-
вость круга. Приметы родительского и их друзей быта: нищета, безработи-
ца, обыски (нескольким из которых, еще мальчиком, стал Никита потрясен-
ным свидетелем); допросы, аресты, суды; адвокаты, кассации, лагеря, пси-
хушки - все это, поначалу жуткое, со временем стало совсем не страшно,
а! м-м! нехорошо, неприятно, тошнотворно, и знакомые фамилии по вражес-
ким голосам звучали как-то фальшиво и по-предательски, и ни за что не
могло повериться, будто разнообразно-однообразным процессам сиим и про-
цедурам подвергаются действительно чистые, бескорыстные и психически
полноценные люди, да не могло повериться и глядя на их, кандидатов и
докторов наук, старые, замасленные, потертые, в серых клочьях подкладоч-
ной ваты пальто, на их плешивые шапки, на бахромящиеся, вздувшиеся на
коленках штаны, не могло повериться, слушая обиженные, жалостливые их,
физиков, математиков, филологов, рассказы о мытарствах по отделам вневе-
домственной охраны, по кочегаркам и дворницким. Книжки и журнальчики,
ко_торые на очередном обыске описывались, сваливались во вместительные,