"Вильям Козлов. Андреевский кавалер (книга 3) " - читать интересную книгу автора

понимает, правильно оценивает, а все равно пьет.
Вот и сейчас Борис Васильевич, найдя слушателя в лице Павла
Дмитриевича, принялся распространяться о тяжелой мужицкой доле в наше
время...
- ... Баба, она теперь на мужика плюет с высокой колокольни! Чихать на
него хотела, на мужика. Чуть что - забрала детишек и вон из дома. А то и
самого хозяина на порог не пустит. А наша власть за бабу горой! Попробуй
поучи ее маленько, тут же участковый на мотоцикле с коляской подскочит - и в
Климово А там разговор короткий: получай, сердешный, десять или пятнадцать
суток и чини милицейский гараж или печь в отделении перекладывай. А то двор
подметай. Там завсегда работенка найдется... Не боится баба мужика, а отсюда
и все неприятности наши! Забыла церковную заповедь: да убоится жена мужа
своего! Поругаешься с женкой, душа распалится - ну и куда идти? Чтобы
остудить душу-то. Ноги, глядишь, сами собой ведут в магазин, а там завсегда
найдется добрый человек, который бутылку купит, ежели у самого в кармане
пусто... Вот куда мне нынче податься? Сын давно уже служит на стороне.
Летчик он, на реактивных летает. В год раз наведается, и то спасибо. Ваня-то
не в меня: в рот не берет проклятую! Но меня понимает, сочувствует... Надо,
мужики, душу мою понять, а душа горит-пылает! Выпить просит... Я уж бутылку
и не прошу, а стаканчик поднесете?
Павел Дмитриевич взглянул на Казакова: дескать, как быть?
- Нет, Боря, не поднесем мы тебе стаканчик, - сказал Вадим Федорович. -
Во-первых, хватит тебе, а во-вторых, преступление это - подносить тебе. Я
поднесу, другой, третий... Напьешься ты как свинья, а наутро меня же
проклинать будешь.
- Это верно, - ничуть не обидевшись, согласился Александров. - Лучше бы
оно, это утро, и не наступало... Коли денег нет, не опохмелишься. А лежать
на полу и глядеть в плывущий потолок ох как тяжело, братцы!
- Иди проспись, Борис, - посоветовал Абросимов.
- Жалеете, значит? - вдруг заартачился Борис Васильевич. - А вы всех
пьяниц пожалейте! И поломайте головы, почему их так стало много на Руси.
Раньше-то так люди не пили! Да и дурачков было мало - на две деревни один, а
сейчас только у нас, в Андреевке, четыре...
- А ты умный? - усмехнулся Павел Дмитриевич.
- Умом меня бог не обидел, а вот глотку луженую определил мне, значит,
пью я сразу за троих... За вас обоих, братцы Абросимовы! Как Христос,
страдаю за народ! Понимать надо, а вы... Эх, да что толковать. Воробей
торопился, да невелик родился,.. Видно, каждому из нас на роду свое
написано: тебе, Вадим, книжки писать, тебе, Павел Дмитриевич, людьми
командовать, а мне - быть горьким пьяницей... Когда тверезый, я есть земля,
а как напьюсь, так над ней, землей, воспаряю, и тогда мне сам черт не брат!
Подал каждому руку, взъерошил на голове волосы и твердо зашагал в
противоположную от своего дома сторону. Постепенно его шаги замедлились, он
остановился, ругнулся себе под нос и снова вернулся к ним.
- Пойду ночевать в будку путевого обходчика... - сказал он. - Когда-то
твой дед Андрей Иванович там дежурил, а теперь, как поставили светофоры,
будка пустует...
Борис Васильевич зашагал через лужайку к станции. У двух сосен он
остановился, с хитрой усмешкой посмотрел на них, погрозил корявым пальцем:
- Я - земля! Пришел из земли и уйду в землю. - Захихикал и снова пошел