"Вильям Козлов. Андреевский кавалер (книга 3) " - читать интересную книгу автора

работал редактором в каком-то специализированном издательстве, где
напропалую печатал филологические труды своих покровителей.
- Липовый доктор, - заключил свой рассказ Маляров. - Таких сейчас много
расплодилось! Защищают докторские на Пушкине, Лермонтове, Достоевском,
Шолохове и двух-трех других советских именитых писателях... Каждый состоит
при каком-либо журнале и заправляет там критикой: хвалит, кого прикажут,
ругает, кого велят... В журналах ведь тоже свои группы и группки. Тронь
кого-либо из своих - тут же на тебя набросятся, как псы цепные: "Бьют
наших!" - Повернув к Вадиму Федоровичу круглое лицо со светло-голубыми
глазами, Виктор Викторович посмотрел на земляка: - Луков - опасный и
мстительный тип! Он в библиотеке спрашивал твой последний роман. Правда, не
нашел.
- Мне повезло, - усмехнулся Казаков.
- В библиотеке кто-то из писателей тоже интересовался тобой, вернее,
твоими книгами, - вспомнил Виктор Викторович. - Там и Славин был. Ну зашел
разговор о тебе, он и говорит: "Такого писателя не знаю".
- Думаю, он хорошо позаботился о том, чтобы и другие меня не знали... -
сказал Вадим Федорович.
- Славин все может, - заметил Маляров. - Умный мужик! С ним ссориться
нельзя: съест с потрохами!
- Не боюсь я его.
Они сидели после ужина в парке Дома творчества. К вечеру здесь
становилось оживленно: прогуливались пожилые парочки, на спортивной площадке
играли в настольный теннис, бросали резиновые круги на наклонную доску с
зубьями. На другой скамейке сидел известный литературовед и негромким
хрипловатым голосом рассказывал обступившим скамью молодым людям что-то
смешное. То и дело слышались громкие взрывы смеха.
- Участник взятия Зимнего дворца в семнадцатом, - кивнул на маленького,
плешивого, розовощекого старичка Маляров. - Восемьдесят пять лет, а еще не
утратил чувство юмора! Послушаешь его, так это он совершил революцию.
- Действительно брал Зимний?
- Врет, - отмахнулся Маляров. - Маразматические байки травит... Не
удивлюсь, если однажды заявит, что он папа римский.
И тут они увидели Лукова с той самой худощавой девушкой, с которой тот
сражался в настольный теннис. Невысокий, грузноватый критик изрядно вспотел,
белая тенниска под мышками пошла мокрыми кругами, блестел круглый лоб,
посверкивали капельки на лысине. В кармашке его тенниски розовел цветок.
Увидев их, девушка замедлила шаги, что-то тихо произнесла. Луков недовольно
ответил, тогда девушка резко повернулась и зашагала прочь. Критик тут же
трусцой припустил за ней. С минуту они стояли у фонтана с золотыми рыбками
и, по-видимому, препирались, а затем прямиком направились к Казакову и
Малярову. Девушка на ходу вынула из полиэтиленового пакета толстую книгу в
коричневом переплете.
- Вадим Федорович, познакомьтесь с поклонницей вашего таланта... -
любезно проговорил Луков. Чувствовалось, как ему трудно было выдавить это из
себя. И смотрел он чуть в сторону.
Девушка, явно смущаясь, протянула Казакову книгу. Это был его роман,
написанный несколько лет назад. Под своим портретом он коротко написал
размашистым почерком несколько слов, предварительно попросив девушку
повторить имя и фамилию. Ее звали Зинаида Иванова. Во время этой процедуры