"Юрий Козлов. Реформатор" - читать интересную книгу автора

Юрий Вильямович Козлов

Реформатор

Формалин

Что делал бомж в подъезде стандартного двенадцатиэтажного дома 19/611
на улице Слунцовой в районе Карлин, Прага-6? Собственно, глупо было
задаваться этим вопросом в столице великого герцогства Богемия, ибо злато-,
сребо-, а также медно-, цинково-, булыжно-, кирпично-, черепично-, кое где -
проломленно-, а то и вовсе безбашенная Прага давно считалась европейской
столицей бомжей.
Бомж сидел на лестнице между одиннадцатым и двенадцатым этажом,
прихлебывая из темной как ночь, как жизнь (бомжа?), как смерть, бутылки,
одновременно пошаривая рукой внутри приткнутого у ног пластикового пакета.
Вышедший в тапочках из квартиры Никита Иванович Русаков моментально раздумал
вызывать лифт, спускаться к почтовому ящику, где его ожидала газета "Lidove
noviny" и, быть может, какие-нибудь муниципально-окружного значения
рекламные листки, которые Никита Иванович выбрасывал не читая. Он поселился
в Богемии (до отделения Моравии нынешнее великое герцогство называлось
Чешской республикой) пятнадцать лет назад перед самой Великой
Антиглобалистской революцией, но так и не научился всерьез относиться к
государству, в котором жил, что свидетельствовало (он отдавал себе в этом
отчет) о некоей совершенно неуместной в его положении - эмигранта, ЛБГ (лица
без гражданства), наконец, "гражданина мира" - гордыне. Она была сродни
гордыне бомжа, безмятежно (как господин при деньгах в ресторане) выпивающего
и закусывающего в подъезде стандартного двенадцатиэтажного дома 19/611 на
улице Слунцовой в районе Карлин, Прага-6. И, тем не менее, каждое утро
Никита Иванович спускался к почтовому ящику, как если бы надеялся получить
(благое?) известие... о чем? И от кого?
От Господа Бога?
Но в распоряжении Господа Бога, как известно, имелись куда более
современные средства коммуникации, нежели почта. Что, впрочем, никоим
образом не свидетельствовало, что Бог пренебрегает почтой. После введения в
континентальной Европе ограничений на использование Интернета, захиревшая
было почта повсеместно оживилась. Правда, воскресшие почтовые ведомства
сильно напоминали военные. Каждому почтальону выдавалось табельное оружие, а
в иных местах корреспонденцию развозили на танках, не самом быстром, как
известно, транспорте. К примеру, письмо из Парижа в Прагу сейчас шло неделю,
то есть примерно столько же сколько в XVIII веке.
Это было добрым знаком. Все, что напоминало прошлое, с некоторых пор
считалось в пережившей Великую Антиглобалистскую революцию Европе добрым
знаком.
Что-то не так было с бомжом.
Закрыв дверь, Никита Иванович попытался понять, что именно не так. Он
всегда был болезненно (мучительно) осторожен. Причем, старея - сейчас ему
было сорок семь, следовательно, любые иные определения (взрослея,
совершенствуясь, мужая, мудрея) представлялись неуместными - становился все
более осторожным. Если существовал некий абсолют осторожности, то надо
думать Никита Иванович давно его преодолел. Жизнь за границей абсолюта (в