"Юрий Козлов. Геополитический романс" - читать интересную книгу автора

он исполнял превосходно, потому что так хотела Родина-армия.
Жанна не была оригинальна. Все, дослуживающие в Германии, стремились к
тому, чтобы оказаться последними, кто покинет Германию. В Афганистане
Аристархов понимал, чего хотела Родина-армия. Она хотела сломить
сопротивление мятежных афганцев. В Германии Родина-армия хотела того, чего
не могла хотеть, как говорится, по определению, а именно - продать себя. То
был странный процесс изменения энергетической сущности, превращения
материального, полноценно функционирующего военного механизма в бесплотные
цифры, коды, символы счетов, невидимо скользящих по европейским компьютерным
линиям, возникающих на банковских дисплеях. То был процесс изменения
сущности людей, когда под фуражками, кителями с погонами вдруг заходили
астральные тела, рассчитывающие и обсчитывающие собственную выгоду,
аннигилирующие военное имущество, оборудование, цистерны с топливом, то есть
все, к чему можно было прикоснуться руками, что имело хоть какую-нибудь цену
в германских марках.
В Германии Аристархов осознал, что вторично осиротел. У него не было
Родины-Союза. Не стало и Родины-армии. Остались только вертолет и семья.
- Я и так здесь последний оловянный солдатик, - ответил Аристархов
жене. - Когда бы за мной ни погналась крыса, крича, что у меня нет паспорта,
я все равно самый стойкий.
- Только не думай, что я прыгну за тобой в огонь, как бумажная
танцовщица, - сказала Жанна.
- В какой огонь? - удивился Аристархов.
- В такой огонь, - внимательно посмотрела на него Жанна, и Аристархову
очень не понравилось, как она на него посмотрела. Так она смотрела на него,
когда он отдавал ей свое офицерское жалованье. Сначала, когда только
приехали в Германию, Жанна, как девочка, радовалась каждой марке. Теперь
принимала жалованье с поджатыми губами. "В огонь нищеты, - догадался
Аристархов, - в огонь жизни в Союзе, то есть в России".
- Аристархов, ты как будто не в армии служишь, - сказала однажды ему
Жанна. - Неужели у тебя там на аэродроме нельзя ничего продать? Ты думаешь,
вот этого, - кивнула на честно выложенные Аристарховым на стол марки, -
хватит на две недели? Между прочим, у меня до сих пор нет шубы!
- Продать? - спросил Аристархов. - Только самого себя. Если, конечно,
найдется покупатель.
- Ну, - твердо произнесла Жанна, и Аристархов понял, что она долго над
этим думала, - за тебя много не дадут.
- Это почему же? - Аристархова уязвила оценка жены.
- Ты тут все летаешь, гусь, - ответила Жанна, - а я гуляю с Динкой да
книжки читаю. Одна я в нашей библиотеке и читаю. В одной вот вычитала, что
бедняки - это такие смешные люди, что если бы говно хоть что-то стоило, они
бы рождались без задниц. Это про тебя, Аристархов!
В Германии Аристархову явилась мысль, что когда-то немцы и русские были
одним совершенным народом, но Господь зачем-то разделил совершенный народ,
дав одной его половине богатство, но обидев пространством, другой же - от
души сыпанул пространства, но наказал неизбывной, необъяснимой бедностью. С
той поры разделенные половины лишены покоя. Одна ради пространства готова
пожертвовать не только богатством, но и самим своим существованием. Другая -
отдать пространство, а вместе с ним живую душу даже не за богатство, нет, а
просто за упорядоченный сытый быт.