"Герберт Крафт. Фронтовой дневник эсэсовца (Мертвая голова в бою) " - читать интересную книгу автора

высечено латинское изречение времен прежнего до статка: "Железо и сталь
кормят город". Чуть позже сле ва мощная городская башня приветствовала
словами, напоминавшими об успешной обороне города от турок. Мимо приходской
церкви, в которой я испытал смер тельный страх во время первого причастия,
потому что мой друг и сосед с тяжелым грехом, сохранявшимся за ним до
последнего момента, преклонил колени перед алтарем, и, как говорил
преподобный пастор, под ним теперь должна была разверзнуться земля, чтобы
погло тить его. Я тогда ужасно боялся, что пропаду вместе с ним!
Как всегда, некрасивый закопченный вокзал: безу тешный грязный конечный
пункт моего детства.
Вышедший из ночи наш специальный поезд без оста новок идет на север, в
столицу Рейха. За окном - зяб кая плоская равнина до самого горизонта, много
песка и сухой травы, сосны, высаженные по ниточке, никакого подлеска. Даже
мышь здесь не затаится: совершенно неромантичное поле деревьев, а не лес.
Все вдруг стало безотрадным, как снаружи, так и вну три, вместе с
лежащими или сидящими товарищами в купе. Я сидел у окна и сонно смотрел на
ускользавший в даль ландшафт за окном, надеясь на дружеский знак этой чужой
мне страны: мелкие хутора, бедные хибарки, в которых, казалось, отсутствует
живительное тепло, сквозь просеки мелькали виллы с плоскими крышами, речки
со стоячей водой, в которых, казалось, влага не знала, куда ей течь; ни гор,
ни камней, ни бурлящих ру чьев. Глаза наполнились слезами, я заплакал.
Как мне пришло в голову записаться сюда добро вольно? С каждым ударом
колес я все дальше уезжал от родины. Растущее удаление от нее делало меня
все беспомощнее. Если страна тебе чужая, то и ее люди - тоже. Спертый воздух
купе, поблекшие лица в сумереч ном свете, сухие складки в уголках ртов
окружающих меня лиц.
Что-то совершенно новое пришло ко мне тем утром, чувство, неописуемое
по своей чуждости.
Когда поезд в завершении пути остановился на Ангальтском вокзале, мы
находились уже в центре Берли на. Там мы сели на грузовики, специально
оборудован ные для перевозки личного состава, которые, гудя, пом чали через
Берлин в северном направлении. Вскоре мы прибыли в тот город, который
принимал нас отовсюду: Ораниенбург. Улица, мощенная древней, отшлифован ной
до блеска, брусчаткой, обсаженная старыми сосна ми, вела мимо замка, а затем
уходила в сосновый лес. Справа хорошая пешеходная тропа проходила через
пески по холмам. Уютные домики, расположенные в лесу, находились в стороне
немного левее. И, наконец, сквозь лес можно уже было видеть огромный
строевой плац, засыпанный укатанным шлаком и окруженный но выми деревянными
бараками. Наши машины свернули с дороги налево и проехали через широкие
ворота, по углам которых развевались имперский флаг и черно-белый флаг
охранных отрядов. Таким был вход в это во енное учреждение.
Машины остановились на плацу. Широкая колонна проходила мимо нас,
чеканя шаг в торжественном мар ше. Черная форма, сапоги и каски, ранцы с
приторочен ными полевыми накидками на спинах, карабины "на плечо". Казалось,
что марширующие объединены еди ной волей. Шаг сотен сапог был единым шагом,
движе ния рук отличала немыслимая точность, молодые парни держали оружие
привычно и искусно: ни одного колеба ния ствола, ни одного лишнего движения
в рядах сол дат. Пот стекал из-под стальных шлемов и сбегал ма ленькими
серыми ручейками по лицу и шее.
Когда колонна исчезла в черной шлаковой пыли, я повернулся в другую