"Владимир Краковский. Один над нами рок " - читать интересную книгу автора

И еще: то, что куплено дешево, невозможно любить. А богачи любят именно
любить.

К нам в цех этот толстячок ворвался дня через три. Сразу высмотрев за
станком Вяземского, он забежал сзади и ударил его по голове ясно чем -
серебряным блюдом. С трудом найдя в себе силы не упасть, Вяземский закричал:
"Засранец, в своем ли ты уме?" "В своем, в своем! - закричал и толстячок.-
Если немедленно не вернешь все до последнего пенни, то, сука буду,
задействую криминальные структуры, к услугам которых прибегать не люблю, но
ты, козел, вынудишь!"
К счастью, Вяземский еще не потратил и шиллинга. Плата за блюдо
- вся, как была им положена три дня назад в тумбочку возле станка, так
там и лежала, придавленная гаечным ключом. Деньги у нас тогда домой не
носили: днем на улице грабили одинаково с ночью. Прямо на троллейбусной
остановке упирали в ребро ствол какого-нибудь "Магнума" и спрашивали: "Не
пожертвуешь ли завалявшуюся в кармане мелочь на восстановление Храма Христа
Спасителя?"
В цехе же деньги были, как в сейфе. Защищенные броней нашей кристальной
честности.
Ее у нас и за достоинство не считали. Сказать о ком-нибудь из своих:
"Он очень честный!" - было б, как похвалить мужчину за то, что он не
сексуальное меньшинство. Никому и в голову не приходило хвалить человека за
то, что он не вор.

Был такой случай. Зарплату как-то вдруг выдали сразу за четыре месяца,
и мы на радостях устроили в цехе банкет. А когда расходились, один из наших,
не буду называть фамилию, спьяну сунул деньги мимо кармана и утром пришел
расстроенный: "Братцы, я их потерял!" - он думал, что потерял. А они на
станине его станка лежали, их кто-то с полу поднял и на станину положил. Так
вместо того, чтоб обрадоваться, этот человек, которого я стыжусь назвать,
закричал: "А я еще тут бутерброд недоеденный оставлял, где он?" Полдня ходил
по цеху: кто доел бутерброд? Кто-то, конечно, доел, но ведь пьяные были,
никто уже не помнил, каждый думал: может, не я? Но не мог сказать: "Это не
я", потому что вдруг и он. Поэтому все молчали. А этот тип ходил и кричал:
"Бутерброд нельзя на ночь оставить! Какое падение нравов!"

Вяземский толстячку ответил достойно. "Надо быть последней сволочью,-
сказал он,- чтоб, ударив человека по голове тяжелой серебряной вещью, еще и
грозить ему бандитами. Ваши вонючие стерлинги вон в той тумбочке, возьмите
их. Только не стырьте положенный на них сверху гаечный ключ, от вас можно
ждать".
Увидев свои деньги в полной сохранности, толстячок так засиял лицом,
как ни один святой не сиял, и воскликнул: "Первый раз встречаю, чтоб деньги
возвращали с такой легкостью! Это дело надо обмыть, я сбегаю".
Через четверть часа вахтеры из проходной втащили в цех несколько ящиков
водки и консервов. Им первым и налили. Они выпили, еще по бутылке сунули в
карманы и ушли охранять наш военный завод дальше.
А мы стали праздновать с толстячком нашу честность. Между вторым и
третьим стаканами разговорились, а после четвертого Вяземский сказал
толстячку: "Не думай, что я тогда только шутил. Доля правды в моей шутке